– Крис, в город пойдем, твое поступление праздновать? – поинтересовались парни, а я энергично затрясла головой. Праздновать, это я люблю, это я всегда «за».
– Тогда доедаем, переодеваемся и встречаемся у дверей академии, – подвел итог внезапно повеселевший Кирилл, кладя в рот последний кусочек мяса, вытянутый из моей тарелки.
Как же наша тройка напилась, опустошив запасы смородиновой настойки в ближайшем трактире! Даже серьезный, вечно мрачный Кирилл в этот вечер улыбался, смеялся, и время от времени отвешивал шуточки в стиле Тимофея.
Завсегдатаи таверны, хоть и косились в сторону нашей шумной троицы, но ничего не говорили. Я еще с того момента, как мы только вошли, поняла, что к студентам академии тут относятся с уважением (или это только к моей парочке?).
Таверна, к слову, оказалась именно такой, как я себе представляла – классический средневековый бар. Массивные деревянные столы и стулья, деревянные же чашки и гигантских размеров деревянные плошки вместо тарелок. Между рядами танцевали девчушки в холщовых платьях в пол, подвязанные фартуками, разнося клиентам заказы. В отличие от привычных мне заведений тут не было громкой музыки и мелькающих экранов телевизоров, но имелась небольшая сцена, где приезжающие артисты могли выступить и заработать себе на ночь в гостинице и ужин.
После третьей кружки сладкого, но пьянящего напитка, я, перестав отдавать себе отчет в действиях, выползла на это сооружение, предназначенное для концертов, и под всеобщее улюлюканье и одобрительный гогот исполнила несколько песен моей современности. Народ творчество оценил, похлопал и даже кинул несколько золотых монет в мою сторону.
Со сцены меня, брыкающуюся и возмущенно матерящуюся, снимали уже за полночь. Тим и Кира, не менее пьяные и изрядно шатающиеся, сначала попытались перекинуть меня через плечо, но уронив вниз головой и больно ударив лбом о стол, оставили эту попытку, спустив на землю все же ногами вниз. А я что? Я обиделась на такое обращение, и гордо задрав подбородок так, что созерцать могла лишь потолок, отправилась на выход, по пути снося столы и стулья.
На улицу вывалилась с одним сплошным синяком на всем теле. Села у дверей и от души во весь голос зарыдала. Что рыдала? Не знаю, не помню и даже не представляю. Зато парни, вывалившиеся следом, испугались и кинулись утешать несчастную меня.