– Как у тебя сейчас со временем? – спросил я, возвращаясь к действительности.
– У меня есть несколько других дел, но я могу их отложить.
– Над нашим делом тебе придется работать по вечерам. Надо, чтобы ты походил по барам. Я хочу знать все о нашем парне и о той девице. Пока дело выглядит просто. Мы опровергаем ее показания и громим всю обвинительную версию.
Левин кивнул. Он сидел, держа на коленях свой атташе-кейс.
– У тебя есть фотоаппарат?
– Всегда с собой.
– Когда приедем к ним в дом, сфотографируй пару раз Руле. Я не хочу, чтобы ты показывал в барах снимок, сделанный в полицейском участке. Это придаст расспросам ненужный оттенок. А ты можешь добыть фото женщины, где ее лицо не разбито?
– У меня есть, с ее водительских прав. Оно недавнее.
– Отлично. Пусти в ход оба портрета. Если найдем свидетеля, который видел, как она вчера вечером подходила к Руле в «Моргане», значит попали в яблочко.
– Именно с этого я и собирался начать. Дай мне неделю. Я появлюсь у тебя перед процедурой предъявления обвинения.
Я кивнул. Несколько минут мы ехали молча, размышляя над этим странным уголовным делом. Мы двигались мимо фешенебельных жилищ Беверли-Хиллз, держа путь в соседний район, где нас ждали большие деньги.
– И знаешь, что еще я думаю? Оставляя в стороне деньги и все прочее… есть шанс, что он не врет. Его история настолько замысловатая, что может оказаться правдой.
Левин тихонько присвистнул.
– Думаешь, что тебе вдруг попался невиновный человек?
– Это был бы первый случай. Знай я об этом сегодня утром, назначил бы более высокий гонорар. Наценку на невиновность. Если ты невиновен, должен платить больше, потому что защищать тебя гораздо труднее.
– Сущая правда…
Некоторое время я размышлял над возможностью невиновности клиента и таящихся здесь подводных камнях.
– Знаешь, что говорил мой отец о невиновных клиентах?
– Я думал, твой отец умер, когда тебе было лет шесть.
– Пять на самом деле. Меня даже не взяли на похороны.
– И когда тебе было пять лет, он беседовал с тобой о невиновных клиентах?
– Нет, я прочел об этом в книге спустя много лет после его смерти. Он говорил, что самый страшный для адвоката клиент – это клиент невиновный. Потому что, если ты напортачишь и он сядет в тюрьму, это оставит в твоей душе шрам на всю жизнь.
– Он так выразился?