Согласно отцову компасу, главная аллея шла строго на северо-запад. Следуя вдоль центрального газона, обнесённого невысокой оградкой гнутого железного прута, стерегущего полоску пыльных георгин, Алексей приблизился к огромному, теперь уже Чьему-То Пустому Постаменту и стал как вкопанный – до такой степени поразил его облик мощного, неожиданно опустевшего сооружения, нарочно предназначенного веками подпирать кого-то или что-то, во всяком случае, чью-то жизнь, полную великих идей и в точности таких же деяний. А теперь ломай голову, кто там был, наверху! Ведь был же, был, ещё совсем недавно! Превыше всех деревьев и людей стоял Жнец, вооружённый серпом и молотом, вместо которого теперь зияет вопиющая пустота. Даже буквы сорваны, дырки от гвоздей заштукатурены и закрашены серенькой краской. Нет Его – лишь чернеет на жидковатом асфальте вмятина от железобетонного лба любимого всеми не так ещё давно генералиссимуса и человека.
«Лопнул, клоп! – прозвучало совсем рядом, весело и звонко. – Лопнул, клоп! Насосался крови…»
А вдруг нет? Постамент-то цел, как новенький… Специально сохранили? Или для другого берегут? Ведь всё, наверняка, как-то продумано…
Лёжа на обском берегу рядом со своим самодвижущимся агрегатом, после сессии выжатый и опустошённый, Лёшка-студент вспоминал Лёшку-ребёнка, и всё детство представлялось ему единым шумным, скорее чёрно-белым днём.
Судя по зачётной книжке, Лёшка теперь знал много. Даже слишком. Вот он и приехал к своей реке, чтобы выплыть из моря нужной и ненужной информации, чтобы среди справочных данных, теоретических рассуждений, среди всей этой рафинированной грамотности не потерять самого себя. И сегодня, с высоты той многоумной горы, на которую ему удалось вскарабкаться с разрешения декана та, именно сегодня он с полным правом мог заявить самому себе и кому угодно, что нет всё-таки удивительнее факта и поразительнее открытия, чем факт открытия Пустого Постамента.
Кто на него теперь пытается залезть? Ну, кроме Брежнева. Они, между прочим, с ребятишками влезали. По растущей вблизи берёзе. По ветке, которая склонялась сама и аккуратно устанавливала каждого желающего в самом центре этого сооружения. И почему нельзя пристроить лестницу? Или ОН до сих пор стоит там, только никому не видимый? Или возвращается ночами, подобно Командору, на своё законное место?