Не мне.
– Что происходит? – шепчу я, чувствуя себя безнадежно потерянной.
Комната вокруг меня начинает вращаться, и все присутствующие двигаются будто в ускоренной съемке, а я единственная, кто остается на месте и в реальном времени.
Мама кидает на меня быстрый взгляд.
– Я же говорила тебе, милая. Дэру нужно вернуться в Англию. Не волнуйся. Мы тоже поедем туда совсем скоро: ведь мы бываем там каждое лето.
Разве мы когда-то бывали там?
Я смотрю на Финна, и он выглядит очень радостным, словно ему не терпится поскорее отправиться в Англию, словно мы и правда ездим туда каждое лето всю свою жизнь. Но проблема в том… что у меня не осталось об этом совсем никаких воспоминаний.
– Я и правда схожу с ума, – мягким голосом говорю я сама себе, – я действительно безумна, как они все мне говорят. Я безумна.
Финн берет в руки тарелку и протягивает ее мне, на ней горячие блинчики с орехом пекан и кленовым сиропом, от них идет пар.
Это словно пища богов на круглом куске фарфора.
Я это точно знаю.
Я откусываю кусочек, потом следующий, но на третьем я понимаю, что не могу двигать языком.
На секунду мне кажется, что это снова глупые шутки моего сознания, что это мой мозг заставляет меня думать, будто я перешла в режим замедленной съемки, в то время как все вокруг движется слишком быстро. Но затем я вижу, как бессильно опускаются мои руки на стол передо мной, а мама подскакивает со своего места, чтобы подхватить меня. Я не могу дышать, не могу дышать, не могу дышать.
– Калла! – резко вскрикивает она, похлопывая меня рукой по спине: она считает, что я просто подавилась.
Но я не подавилась, я просто не могу дышать.
Я пытаюсь обхватить пальцами свою шею, свое лицо, достать до своего языка.
Воздуха!
Воздуха!
Но воздух, который я пытаюсь отчаянно заглотить ртом, не спускается вниз в легкие.
Свет.
Яркий свет.
Я погружаюсь в него полностью. Мне кажется, я умираю.
Внезапно ко мне приходит осознание, что именно так это и происходит.
Так к людям приходит смерть.
Ее объятия теплые, мягкие и гостеприимные.
В них уютно, как дома.
Она пахнет совсем не так, как раствор для бальзамирования тел или погребальные лилии, не имеет ничего общего с ароматами, которые пронизывают воздух здесь, в похоронном бюро. Она пахнет дождем, свежескошенной травой, облаками.
Ласковый свет обволакивает мое тело, и я больше не чувствую саднящей боли внутри горла.