— Я слышал, Дубовая говорила. Мы ее до деревни подвозили, она
сказала, что не знает, сколько у меня ее. Я…
Парень умолк на несколько секунд, затем поднял взгляд на отца и
произнес:
— Может я магом стану… Или техномагом… Или ведуном, в конце
концов… — запинаясь и делая паузы, произнес он. Помолчав секунд
десять, он добавил: — Хоть кем-то, но не сапожником.
Отец тяжело вздохнул и снова затянулся, не говоря ни слова.
— Я смогу… Точно тебе говорю…
Повисла пауза.
Отец все так же спокойно курил, задумчиво наблюдая, как курицы
ковыряют землю двора лапами. Федор же сидел со смешанными
чувствами. Внутри стало легче от того, что план, созревший в уме,
был донесен отцу и самое страшное уже позади. И при этом нарастало
чувство тревоги, так как отец как обычно ничего ему не сказал.
Никодим Прокофьевич тем временем сделал еще одну затяжку,
заглянул в трубку и выбросил пепел с мелкими искорками на землю.
Пару раз стукнув трубкой о ладонь, он поднялся и произнес:
— Через три дня приедет мастер сапожный — Герман Николаевич. С
ним поедешь.
Мужчина спокойно поднял мешочек с табаком и спички, после чего
направился в дом.
Федор же от этих слов окончательно сник. Ссутулив плечи и втянув
голову, он мрачно уставился на калитку во двор.
***
Федор лежал на кровати, глядя в потолок.
Уже привычный вид на тесаные, плотно подогнанные доски. Уже до
боли знакомая кровать, в которой он просыпался и засыпал всю свою
сознательную жизнь.
Только внутри у парня закипала злость.
Злость на братьев, что не поддержали. Злость на отца, что уже
давно все решил и даже шанса не дал. Злость на Дубовую, потому что
не верил, что та не знает, как определить силу, хотя бы примерно. А
еще злость…
На самого себя, что не смог убедить отца.
Что не смог доказать, что он тоже достойный сын, что он…
— Надо было по-другому сказать, — прошептал он вслух и сел в
кровати.
Спустив босые ноги на пол, он взглянул на братьев, спокойно
спящих на соседних кроватях.
Арсений лежал ровно, словно солдат. Василий повернулся на бок,
свесил одну руку и что-то бормотал одними губами, умудряясь иногда
причмокивать.
Федор уперся руками в край кровати и молча уставился на пол.
Прокручивая в голове в сотый раз свой монолог отцу, он просидел
так минут пять не меньше, после чего встряхнул головой, поднялся и,
стараясь не шуметь, вышел в коридор.