Но женщина не отходила от двери, будто надеялась своим присутствием исправить непоправимое.
– Что с ней? – с усилием произнесла она, – Что с моей доченькой?
– Успокойтесь, – подошел к ней врач, – такое бывает. Это реакция на то, что произошло и что ее страшно напугало. Все-таки попасть в такую аварию, это, знаете ли, без последствий не проходит. К тому же этот ушиб височной кости…
– Может, ей успокоительно сделать?
– Мы делаем все, что положено в таких случаях, – начал раздражаться врач. – Но уколами страха из памяти не вытравишь. Нужно время.
– Сколько?
Врач слегка пожал плечами. Он мог соврать и сказать, что речь идет о нескольких днях или неделях. Но он-то знал, что порой страх, испуг заполняли сознание больных, и как это не печально, дни свои они заканчивали в специальном лечебном учреждении, в народе называемом дурдомом. Ему, конечно, было жаль и мужа больной, и мать, и особенно дочку, да и саму женщину ему было жаль, но медицина в таких случаях бывает бессильна.
– Давайте надеяться на лучшее, – приобняв женщину, он слегка подтолкнул ее к выходу. – Идите, отдохните. Станет ей лучше, я вам лично позвоню.
– Нет, я останусь. Я не могу дома сидеть. Неизвестность хуже.
– Ладно, – устало произнес врач, взглянув на часы. – Я скажу, чтобы вам разрешили сидеть рядом с дочерью. Может, она почувствует ваше присутствие, и это скажется на ней положительно.
– Я тоже останусь с мамой, – послышался робкий голосок девочки, которая схоронилась за шкаф с инструментами, и с испугом наблюдала за происходящим.
Взрослые одновременно посмотрели на ребенка. Женщина стиснула носовой платок в руке, зажала им рот, боясь, что рыдания еще сильнее напугают малышку. Врач безнадежно махнул рукой и тяжелыми шагами направился из палаты.
– Лариса, ты уж сама тут, – проговорил он на ходу медсестре, которая понимающе ему кивнула.
Она подошла к матери больной.
– Елена Сергеевна, посидите здесь, успокойтесь. Хотите воды?
Елена Сергеевна тяжело опустилась на клеенчатый диванчик, сжала голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то тихо и безнадежно забормотала. Слышно было только «почему» и «что будет».
Врач вышел из палаты, молча постоял над мужем больной, потом выдохнул:
– Надо надеяться.
Муж поднял голову, пристально поглядел прямо в глаза врачу. Видимо, прочитал в них что-то такое, что еще горестнее стал его взгляд, еще ниже опустилась голова, еще сильнее побелели костяшки пальцев.