– Не надо, Иохим. Про цикорий я знаю, – начала «Анна», но, встретившись с удивленным взглядом Кати, прикусила язык. – Не помню, кто мне рассказывал или я читала, – стала она путаться.
Иохим деликатно не заметил смущения барышни и продолжал расхваливать кофе.
– Я немедленно иду заварить вам чашку кофе и самолично вручить вам!
– Если вас не затруднит, добавьте в чашку немного сливок.
– О-о-о, вы знаете толк. Иду и скоро вернусь.
Сделав поворот через левое плечо, Иохим чуть не строевым шагом вышел из комнаты, «Анна» же решилась поглядеть на горничную.
– Сама удивляюсь, что на меня нашло. Вот ничего не помню, а про цикорий вспомнила.
– Барышня, голубушка, может, память к вам возвращается. Хотя как знать, вы раньше кофе не пили, любили лимонад да морс. Еще черешневый компот часто просили.
– Я, Катя, сама не ведаю, что со мной, – пришлось оправдываться «Анне». – Какие мысли еще в голову придут.
Катю давно мучил один вопрос, и она решила, что пришел момент, когда она может его задать.
– Спросить я хочу, да все не решаюсь. Уж не прогневайтесь… – Катя замялась, на щеках пятнами румянец заполыхал.
– Говори.
– Вы, барышня, раньше, до того, как упали, на дню раз пять подойдете к иконам. Молились усердно. Вас даже маменька богомолкой звала в насмешку. А тут ни разу и не взглянули на образа…
Вот глазастая, все-то она примечает. Боже, что дальше будет? Я не вписываюсь в эту жизнь. Сейчас Катя, потом остальные начнут замечать несуразность моего поведения, моей речи. Как оправдываться будем?
Только сейчас в полной мере женщина осознала, на какой опасный путь встала, присвоив имя, судьбу и состояние другой. Пока она в постели, ее странности не так заметны. Но придется встать, общаться с семейством, с другими людьми. У настоящей Анны, наверное, и подруги были, и поклонники. Все привыкли к одной Анне, а у них появилась другая. Не может она измениться враз. Придется контролировать каждое свое слово, каждый жест. Сможет ли она? Потеря памяти, конечно, подходящая причина измениться, но не все можно списать на это. Надо изо всех сил стараться вжиться в реальность, стать современницей.
– Правда, Катя, не стою я перед образами, а как мне встать? – лихорадочно начала оправдываться «Анна». – Встать самостоятельно я не могу, ты меня и на горшок сажаешь. Шагу без посторонней помощи ступить не могу, а ты…Да разве я не молюсь? Кому как не ему и пожаловаться мне. А ну как калекой на всю жизнь останусь! Подожди, еще горб вырастет.