Вот затихает речь,
Джаз-бэнда понемногу.
И сакс даёт сберечь
Ударнику дорогу.
А тот возьмёт души
«восьмёрки» на заклание.
И барабан стучит,
Как духов всех изгнание.
Вот тихо дробь, вполне,
Как каблучком, стучала.
И кисточка в руке
Художником звучала.
А дальше – круговерть.
И все дрожат педали,
На то, что бьёт наверх,
И что внизу осталось…
И пот душою вон,
Рубашка липнет к телу.
Вступает саксофон,
И – продолжает тему…
***
Сакс то хрипит, то плачет,
Заходится взахлёб…
Ударник обозначился
И контрабаса ток.
И клавиши рояля,
Пройдутся по душе.
Певица в позу встанет
И зазвучит фальцет.
А там – проснётся муза
От таинств всех любви…
Я слушаю и грустно,
Что редко джаз звучит…
***
Две трубы, две души —
Молитвой к Богу.
Джаз, как тайна, звучит —
Вышел блюз на свободу.
По прожилке по каждой весь,
До кровинки до каждой словно.
И выходит шоколадная бестия
На дуэль с микрофоном…
Ещё шёпот идёт пока,
Обозначив дыханием тему.
Вот подхватывает труба,
Дальше сакс заходится смело.
Открывается музыка чувств,
Вырываясь божественным голосом.
Как дитя, певица свой блюз,
С микрофоном треплет за волосы…
***
Всё учат нас играть
По нотам Баха.
Хотят нас увидать
Мамы и папы
В крахмальных сюртуках
В концертном зале…
Но классике никак
Не поддавались…
Джинсы протёрты, саксофон —
Джем-сейшн.
Ведёт по жизни Эллингтон
По мере меньшей.
Теперь я сам кумир.
Ты слышишь, папа?
И, всё – таки, спасибо за клавир
От Баха…