Когда в душе Дмитрия зародилась мысль о том, что так дальше жить нельзя? Пора, пора подняться и прогнать захватчиков с русской земли. Быть может, впервые это семечко посеялось в раннем детстве, когда перед ним только-только раскрывался во всей своей красе мир Божий? Когда вместе с материнской и отцовской лаской, со сказками нянек, с рассветом над родным городом в душу вдруг вошло чужое колючее слово «татары». Все произносили это слово с опаской, чувствовалось в этом слове что-то нехорошее, тайное, злое. Сказал ли ему об этом слове святитель Алексий, которого он за длинную седую бороду, за строгий голос, но добрые глаза в малолетстве звал дедушкой. Родного дедушку Дмитрий не видел, он умер за десять лет до его рождения. Или, быть может, кормиличич поведал ему о разграблении Рязани и Киева, о тысячах убитых русских воинов, о тысячах уведённых в плен, о жестоких врагах, не знающих милости ни к старым, ни к малым. Или всего сильней поразила его перемена с его спутниками, когда они предстали перед ханом. Или когда он увидел в Сарае своих земляков, соотчичей, которых ему было нестерпимо жаль, но которым он бессилен был чем-либо помочь…
Многие важнейшие решения принимаются в детстве. Потом мы о них забываем, но они живут в душе и действуют, как скрытая сила.
Вернувшись в Москву, стали готовиться к поездке на следующий год.
В этой настойчивости, стремлении получить ярлык было много причин. Проще всего объяснить стремление получить ярлык патриотическими государственными помыслами окружения князя Дмитрия. Однако всё было проще. Для бояр это было обычное стремление не отдавать того, что уже было у них и что они считали своим по праву. Ведь у какого князя ярлык на великое княжение, у того и больше власти. И больше богатства. Не нужно идеализировать предков, ими могли двигать вполне обычные человеческие мотивы. Времена меняются, но притягательность власти и мест возле носителя власти остаётся прежней. Мысль о собирании земель вокруг Московского княжества как средства окрепнуть силой и освободиться от иноземного ига ещё не вполне отпечаталась в сознании многих современников князя. Это показали позднее события 1382 года, когда не то что у бояр, у князей, с кем он бился на Куликовом поле, Дмитрий Иванович не нашёл понимания. Единственный, кто действовал сознательно в общегосударственном смысле и мог предвидеть будущее, был митрополит Алексий.