– Если уж вы выставляете свои трофеи открыто, то могли бы и признаться.
– О каком трофее речь? – хихикнул Трамниц. – Полиция постоянно спрашивала меня об этой фигурке, вот я и раздобыл себе одну, чтобы хотя бы знать, как она выглядит.
Фридер вновь посмотрел на своего ассистента, и тот, снова покачав головой, сказал:
– Перестань. Сейчас не самое подходящее время для уговоров.
Тогда Фридер тяжело вздохнул и, обращаясь к маньяку, произнес:
– Хорошо. Это действительно не имеет смысла. Просто закройте свою грязную пасть, пока мы работаем.
Однако в ответ Трамниц громко рассмеялся. Его шея пришла в движение, не позволяя сделать аккуратный надрез.
– А то что? Вы повредите мне гортанный нерв, как Флориану Бродеру?
Услышав такое, Фридер застыл как вкопанный.
«Как, черт возьми, Трамниц мог узнать об этом? – подумал он. – Это имя в прессе никогда не упоминалось. Ах да, он же, как и я, когда-то работал в Вирхове».
Слухи в этой клинике расползались быстрее, чем в Фейсбуке.
– Безобидное вмешательство в щитовидную железу, – продолжал между тем Трамниц. – Но в результате Бродер заработал двойной паралич голосовых связок и вынужден остаток жизни провести под аппаратом искусственной вентиляции легких. Я правильно говорю? А все потому, что накануне ночью вы, как всегда, заглянули на донышко бутылки.
– Не обращай на него внимания, Хартмут. К сожалению, мы не можем заставить его замолчать, – прошептал Хопф, но Трамниц его услышал.
– Хартмут? – рассмеялся он. – Я думал, что коллеги зовут вас «Фридер-вермут». Это прозвище вы вполне заслужили. А вермут вам нужен, чтобы придать себе храбрости, которой у вас не хватает. Кстати, а как сегодня? Тоже махнули стаканчик?
– Сейчас вы это узнаете, – яростно прошипел Фридер и рассек ему сонную артерию.
Патрик Винтер
Вонь, исходившая от Патрика, участникам родительского собрания, сидевшим на детских стульчиках, явно не понравилась. При его появлении одни из них, задыхаясь, широко открывали рот, другие отворачивались, а одна мамаша в вышитом цветочками кардигане, чей сын Эмиль ходил в так называемую «Солнечную группу», зажала нос.
Сам он запаха бензина уже не чувствовал, хотя и вонял, как бензоколонка, а может быть, еще хуже. И этот запах не смогли заглушить даже ароматические свечи, горевшие на полочках перед пестро размалеванными окнами.