Пробегаюсь взглядом по щедро накрытому столу и людям, сидящим за ним, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. Здесь действительно нет ни одного мойщика. Места занимают солидные мужчины и сопровождающие их красивые девушки в платьях.
Я не понимаю, что это за корпоратив такой…
Несколько стульев свободны. Я делаю шаг, чтобы сесть между двумя хохочущими девушками, но Суворов внезапно берет меня за руку. Слишком уверено и крепко сжимает ее до легкого болезненного ощущения и ведет меня, куда он хочет. Он садится между мной и еще какой-то незнакомкой.
— За процветание твоего бизнеса, Захар! — салютует бокалом полноватый мужчина.
Мне неловко.
Суворов стучит о бокал своим бокалом, вальяжно откидывается на стуле.
Я сразу отстраняюсь и хватаюсь за бокал с чистой водой.
Кажется, веселье только набирает обороты, но мне присутствовать здесь совершенно неинтересно.
Ловлю на себе сверлящий взгляд. На противоположной стороне стола в самом конце сидит Ирина. Она едва ли не испепеляет меня глазами. Я даже сразу не узнала ее без пучка на голове и жилетки. Сейчас у нее распущены волосы. Она в черном платье.
Я не моргая опускаю взгляд в тарелку с нетронутым салатом «Цезарь». Мне хочется свернуться, как та креветка, и сползти под стол.
Но через мгновение необъяснимое желание вынуждает меня поднять взгляд, и я замечаю вошедшего в кафе Расулова.
Он невозмутимо расстегивает на ходу черную кожаную куртку.
На секунду мы встречаемся взглядами, и Давид хмурится, будто подумал, что я вообще здесь забыла? А я и сама не знаю. На празднике, посвященном восхвалению заслуг Суворова, чувствую себя совершенно лишней.
— Почти не опоздал!
В зале играет музыка, но я все равно слышу голос Давида. Он останавливается возле свободного стула как раз напротив меня и Захара.
— Дружище! — встает Суворов и тянется через стол, чтобы пожать ему руку. Они еще и друзья? Чудесно. Ничего не скажешь… — Тебе штрафную, — продолжает Суворов.
— Если только воду, — кривит уголок губ Давид и берет запотевшую бутылку с минералкой. — Я за рулем.
— Да брось, — хохочет Суворов. — Когда ты придерживался правил?
Но Давид жестом осекает его и садится.
Суворов тоже приземляется на стул и снова кладет руку на спинку, но уже только на мою.
Мне хочется испариться без следа, когда Давид заостряет внимание на руке Захара. Колючие мурашки проступают на коже, когда Суворов поглаживает мое плечо большим пальцем.