И, судя по его помрачневшему взгляду, он недоволен, что я хочу покинуть кафе. Интуиция подсказывает, что лучше не признаваться. Разгоряченный Захар меня вряд ли сейчас отпустит.
— Позвонить.
— Мужу? — напирает Суворов.
Его настроение пугает. В голове действительно возникает мысль наплевать на гордость, измену, Кристину и позвонить Тимофею. Попросить, чтобы он забрал меня…
Трек в кафе меняется на медленный. Захар по-хозяйски обхватывает мою талию и тянет обратно.
— Я же сказала, что не хочу танцевать! — возмущаюсь.
Но он будто не слышит. Тискает, сдавливает всю меня сильными руками.
— Катя-Катя…
— Захар Олегович, прошу!
Он опускает голову и вдыхает аромат моих волос. Проникает ладонями под мой расстегнутый пиджак, ощупывает поясницу, скользит выше и задерживается на груди, сжимает.
— Какие упругие и аккуратные, — хрипит мне на ухо. — Как персики.
Взвинчиваюсь. Перед глазами темнеет. Становится очень неприятно. Прямо нестерпимо. И я забываю, где нахожусь и с кем. Такого раньше я не испытывала, да и ситуаций таких не было. Разозлившись, я замахиваюсь и обжигаю лицо Суворова пощечиной.
— Мерзавец!
Он замирает от шока, я тоже не шевелюсь, с запозданием осознавая, что только что натворила. Кажется, вместе с нами останавливается время и стихает музыка. Мое сердце гулко бьется о ребра.
Не знаю, больно ли было Суворову, но на его лице, исказившимся от злости, остался красный след на коже. А моя ладонь сильно горит, так что хочется погрузить ее в ледяную воду.
Захар отмирает первым и растерянно оглядывает гостей, ставших свидетелями пощечины, а затем хмурится. Убирает от меня одну руку, а другой крепко берет за блузку и сжимает ее в кулаке. Шелковая ткань натягивает так сильно, что не выдерживает и трещит. От блузки отрываются несколько перламутровых пуговиц и отлетают на пол.
— Рамсы попутала? — рычит Суворов.
А я застываю. Все тело будто онемело. Меня затрясло. Я не хотела бить босса и как-то унижать его на глазах гостей, но выбора мне Захар не оставил.
Его глаза наливаются кровью от ярости, а мне вздохнуть страшно.
— Захар, хватит! — раздается позади голос Давида. — Отпусти девчонку.
— Не вмешивайся! — снова рычит.
— Нет, ты реально перегибаешь.
Расулов подходит к нам и, взяв Суворова за запястье, вынуждает его освободить меня. Прикрываю руками белый лифчик, который стал всеобщим достоянием после того, как Захар порвал мою блузку. Бегу из кафе.