В салоне очень приятно пахнет свежестью. На улице совсем стемнело, но даже сейчас я вижу, насколько чисто в его машине. Дрожащими пальцами застегиваю пуговицы на пиджаке и ставлю сумку, чтобы прикрыть колени.
— Где ты живешь? — спрашивает Расулов и резким оборотом ключа заводит мотор.
— Здесь недалеко… я покажу…
Он все еще под властью огненных эмоций. Тяжело дышит и сильно сжимает руль.
— Зачем вообще ты поперлась в кафе? Неужели не знала, каким животным может быть Суворов, когда выпьет?
Давид зол. Еще бы. Я сама того не желая снова доставила ему проблем. Виновато опускаю взгляд.
— Если честно, не знала. Да и не хотела идти. Захар Олегович настоял… он очень странно себя ведет.
— Для Суворова как раз нормально.
Мы притормаживаем на светофоре, пропуская поток машин. Давид замолкает, и лишь сейчас я набираюсь храбрости поднять на него взгляд.
— У вас кровь, — ахаю, когда замечаю тонкую багряную струйку, стекающую из рассеченной брови.
Суматошно раскрываю сумку, копошусь. Достаю смартфон, ключи, зарядку от телефона, какие-то мелочи, но где-то у меня точно были влажные салфетки. Я помню. Найдя на дне пачку, слегка улыбаюсь. Быстро возвращаю в сумку ненужные предметы, а затем выуживаю из пачки салфетку.
Повернувшись к Давиду, аккуратно тянусь к его лицу и медленно стираю кровь.
Расулов на секунду прикрывает глаза, мне даже показалось, что ему нравится моя забота. Давид очень привлекательный. У него редкая мужская красота без слащавости. У него мощное, натренированное тело.
Наверное, за таким человеком можно спокойно спрятаться, как за каменной стеной, и будет совсем не страшно. А если бы сейчас он посмотрел на меня, то я бы могла легко утонуть в глубине его холодных зеленых глаз без особого сожаления.
— Очень больно? — совсем тихо шепчу.
Давид резко открывает глаза, не сводя внимания с дороги. Хмурится и мягко, но в тоже время уверенно, обхватывает мое запястье и убирает руку от лица.
— Нет, не утруждайся.
Скомкав салфеточку в ладони, возвращаюсь на место.
Загорается зеленый свет.
Давид жмет педаль газа и возобновляет движение. Мне становится неловко и стыдно за еретичные мысли о Расулове, которые я впустила в свою голову. Я думала о нем не просто как о клиенте, а как о мужчине, который мог бы мне понравиться. Наверное, от стресса я просто рехнулась и увидела в Давиде то, чего нет на самом деле.