Выпили за приятное знакомство, затем за полезное провождение времени, за счастливое прибытие…
– Беги, Семен, в ресторан, пусть еще три шампанских несут, – малость заплетающимся языком молвил рыжий. Он твердо решил напоить Соколова, который пил с ним заровно.
Лакеи снова принесли три бутылки, на сей раз хорошего редерера – французского шампанского – и шоколад.
– Открой, любезный! – барственным тоном распорядился Семен.
Лакей отбил смолку, которой была залита пробка, отломал проволоку и ловко сделал хлопок.
– Позвольте по хрусталю раздать!
Игроки вытянули еще по три бокала. Соколов видел, как его новые знакомые на глазах хмелеют. Его самого шампанское не брало.
Рыжий решил: «Пора метать!»
Рыжий и кавалерист обменялись взглядами. Рыжий сделал неприметное движение головой – сверху вниз, которое толковалось: пациент созрел! Для затравки еще одну метку отдам, но последнюю.
Кавалерист махом влил в себя фужер шампанского. Он с жадностью глядел на гору денег, возвышавшуюся на столе, – три тысячи! – и со сладкой болью мечтал: «Мне бы этот капитал! Уж я развернулся бы!»
Но если кавалериста кто-нибудь спросил, в чем этот разворот состоит, то он толком бы ничего не ответил. Вероятней всего, пропил бы с проститутками или продул в карты.
* * *
Тем временем рыжий без особых хлопот еще спустил Соколову полторы тысячи. На этом заманка должна закончиться и начаться главная часть шулерской игры – раздевание пациента.
Шампанское уже сильно разобрало рыжего. Он больше не изображал новичка. Его руки в перстнях так и замелькали.
Соколов молча восхитился: «Наконец-то себя показал… Истинный артист! Что с колодой вытворяет – карты у него словно дрессированные. Теперь ясно, что рыжий играет наверняка – шулер как пить дать».
Соколов еще прежде понял, что рыжий – мастер тасовки. Такой может запустить одна в одну – разложить все пятьдесят два листа как захочет – хоть по мастям, хоть через одну – черная-белая, черная-белая! Талант! И схватить этого зихерника за руку – дело почти невозможное.
Но Соколов и сам умел делать все то, что делал рыжий. Понтирующий Соколов объявил:
– Шесть тысяч целиком!
Рыжий остался внешне спокойным, только энергичней стал жевать гнусным сфинктером – узкой полоской губ.
Кавалерист перестал дышать, подался вперед.
Рыжий стал метать, теперь кончики пальцев его мелко дрожали.