А в конце дня, возвращаясь с очередной безуспешной охоты, но
очень впечатлённый первым боевым, пусть и неудачным, применением
копьеметалки. Как обычно жуя пригоршню набранных по пути злаков и
прикидывая, как после небольшой практики будет бить ей сурков
«навылет», Мишка поймал пичугу. Просто машинально схватил ладонью,
так же как ловил оводов. Не сразу понял, что произошло, но когда
осознал, что у него в руках, неожиданно погрустнел. Нет, радость
была искренняя и чистая. Смущала досада... Мозг у человека работает
довольно избирательно. Решая самые насущные, самые острые проблемы,
напрочь забывая об остальном. И в условиях тёплого климата и
растительной пищи Мишка совсем забыл об огне.
Птицу он все же съел сырой за обедом, обильно приправляя зелёным
луком и собранными семенами злаков. А затем спустился к ручью и
стал шарить по берегу в поисках кремня. Как же так: выходит,
человеку в тёплом сухом климате, да ещё летом, когда ночью тепло и
даже иногда душно, в условиях отсутствия животной пищи огонь не
очень-то и нужен? Выходит, что так: по крайней мере, к Мишке это
подходило.
Как выглядит кремень, Мишка прекрасно знал, три раза в неделю
видя выставку кремневых срезов в геологической лаборатории в
институте. Ещё на первой геологической практике «в поле»
неоднократно находил его и сам, и в составе группы, с которой
копали срез на крутом берегу реки, чтобы потом составить по нему
геологическую колонку. Тогда все смеялись такой, казалось, простой
работе, относясь что к практике, что к самой геологии совершенно
несерьезно. Дружно подразумевая, что полезность этих знаний
закончится одновременно со сдачей итоговых экзаменов по курсу. Кто
же знал, что так оно всё получится...
Три довольно крупных куска Мишка нашёл быстро, для верности
расколов один из камней о торчащий из склона булыжник и с
удовлетворением рассмотрев на сколе характерные разводы. Зажав на
сгибе левой руки и прижав к телу все четыре получившихся куска,
чтобы не выронить по дороге, Мишка подхватил булаву и направился
обратно к холму.
На прогретую жарким дневным солнцем степь опускались сумерки.
Упоённо стрекотали кузнечики и ещё какие-то местные насекомые.
Носившиеся весь день над травой и парившие в небе неугомонные птицы
давно уже разлетелись по гнездам, отъевшиеся грызуны по норкам, а
Мишка сидел под деревом, на котором обустроил себе ночлежку, и
методично бил камнем о камень, выбивая искру на комок размочаленной
в руках сухой травы. Рядом лежали приготовленные сухие ветки и
небольшая горка камней из ручья, чтобы сложить очаг. В подступавшей
темноте были хорошо видны мелкие искры, отскакивающие от бьющихся
друг об друга камней. Это зрелище вызывало у Мишки улыбку, и руки
сами били камнями всё быстрее и быстрее. Искры были слишком мелкие,
и трава всё не загоралась. Только после более чем получаса усилий
отвыкший за последние дни от цивилизации нос почуял едва уловимый
запах дыма. На одном из волокон появилась неуверенная красная
точка. Мишка встал на четвереньки и, припав лицом практически к
земле, начал раздувать затухающую искорку. Через минуту у него
сильно закружилась голова, но это было уже не важно: сквозь траву
прорывались лепестки разгорающегося пламени! Накидав сверху веток и
обложив кострище камнями по периметру, Мишка сидел, подобрав под
себя ноги, и смотрел на огонь. На сердце стало тепло и хорошо.
Костер освещал пространство на пару-тройку метров вокруг, от него
веяло сухим теплом, но самое главное — Мишка наконец-то
почувствовал себя человеком. В эту ночь на дерево он не забирался,
так и сидел допоздна, смотря на огонь, а потом заснул,
облокотившись на ствол.