«Мария варила вересковое пиво. Пряный дух щекотал Александру ноздри, кружил голову. Он приоткрыл дверь, чтобы лучше видеть жену, хотя знал, что в кухне она любила оставаться одна, особенно, когда колдовала над пивом. Накануне вечером, в новолуние, они вместе ходили на болото, чтобы сорвать созревшие, напившиеся солнца ветки мирта. От него в пиве лёгкость и весёлость. А за розмарином Мария бегала на рассвете к лесному озеру. Без холодка и горчинки просыпающегося дня пиво… не пиво. Ещё немного мёда, и божественный напиток будет готов. Запенится в кружке, как небо пенилось облаками в тот день, когда…»
*Многоточие сбило с ритма, хотя возникло чувство, будто последние строчки читала не она, а кто-то другой, она же просто слышала голос, а сама сделалась зрителем, причём, не просто зрителем, а «как будто…», дальше мозг заблокировал мысль, а духовная память ещё только начала просыпаться.
«…Александр удивился: семь весен прошло, а он помнил все до мельчайших деталей. Выйди он тогда за ворота чуть позже или раньше, кто знает, чем обернулась бы его медлительность или, наоборот, поспешность? Впрочем, к чему лукавить, он знал, что его ожидала бы большая потеря. Вернее, он просто не нашел бы себя, не женился и, главное, не понял бы и не оценил этот мир, оставаясь нищим богачом, глухим слепцом, бессердечной тенью. Только Мария смогла снять с него проклятие. Его жена. Неожиданный подарок неба.
В тот день к его домовому священнику Малахии пришел брат, принадлежавший к ордену спиритуалов: оставить на попечение родственника наполовину осиротевшую дочь. В ответ же услышал, что священный сан не позволяет тому удочерить племянницу…
Бывший францисканец, Малахия изменил ордену, проповедовавшему вслед за Святым Франциском идею бедности, так как душой и чревом полюбил сытую жизнь. Но был в курсе, что францисканцы обвинили спиритуалов в ереси, и с особой жестокостью преследовали их. Так что проблемы ему были не нужны!
А отцу Марии скрываться от преследования с уже взрослой дочерью становилось всё труднее. Он чувствовал, что в изнурительных беседах с миром мёртвых, особенно со своей любимой женой, израсходовал свой дух, поэтому решил отдать дочку под покровительство брата и… религиозного противника, так как надеялся, что в поединке между верой и кровью победит все-таки кровь, и дядя не оставит племянницу.