За окном стоял вечер, когда эти двое вернулись.
Первой вошла Аасма, потом у порога обрисовалась и фигура того урода с дороги. Снова от одного его вида меня прошибает пот. Ему бы живым экспонатом в кунсткамеру – идеально бы вписался.
Закрыв дверь на замок, Аасма вешает ключи на привычный гвоздик и, оглядывая нас, давит лыбу.
Август на удивление спокоен. Не бросается на меня с кулаками, не стремится убить.
В руках у него поднос с тарелками. Он опускает их на пол и мне в глаза бросается заткнутая у него за пояс плётка с длинным черным хлыстом. Представляю, как он хлещет меня ей, как она впивается в мою кожу и мне становится плохо. Что-то отламывается от сердца, отрывается; по затылку и спине прокатывается покалывающая волна непреодолимого отчаяния и унижения.
– Ты огорчил меня, дорогой, – с сожалением произносит Аасма. – Придется преподать тебе урок.
– Что? – не выдавая страха, спрашиваю я. – Какой урок?
Подвал наполняется ароматом свежего бульона и вареной картошки.
На потяжелевших ногах поднимаюсь, сжимаю вспотевшие ладони в кулаки и встаю.
Тяжело дыша, Август чешет раздутую башку, скалится в кровожадной ухмылке и вынимает из-за пояса кнут. С наслаждением сжимает его рукоять, проводит рукой по хлысту…
– Ты сам во всем виноват, – меланхолично произносит Аасма. – И я надеюсь, ты примешь наказание достойно.
Она складывает руки на груди, постукивая пальцами по своим ребрам, а Август всё смотрит на меня и скалится. Предвкушает приятное занятие.
Передний край его засаленной мешковатой кофты, натянутой поверх комбинезона, колышется от неровного тяжелого дыхания, лоб напряжен и покрыт испариной. Виски пульсируют, на мясистом горбатом носу тоже проступили капли грязного пота.
– Я прошу вас, не надо! – слезно просит Аня. – Он больше так не будет! Слышите меня? Он больше не будет грубить!
Аасма смущенно поджимает губы, давая понять, что она тоже не восторге от всего происходящего, но выбора у неё не остается.
– Что бы вы не задумали, лучше не надо, – глухо говорю я. – Не надо!
Август в ответ еще шире скалится, Аасма вздёргивает бровь.
– Умоляю, не надо… – как загипнотизированная повторяет мои слова Аня.
– Всё будет хорошо, милая, – спокойно отвечает ей Аасма. – Твой муж справится.