Я всматривался в глубины загорелого лица Ляндиниса, пытаясь понять, насколько глубоко его задела потеря сына. Я глядел осторожно – лицами Юли, Марины, Лизы я жадно напивался, как из колодца, даже если отводил лицезрению их лиц самую малость времени, а вот Линдянис – другое дело. Он мой враг, ибо он мужчина. В его смуглой северной коже и морщинах был не редкий оазис, а вездесущая пустыня, но вот отличалась ли эта пустыня от прежней – это я пытался выяснить. Мне понадобилось совсем чуть-чуть, чтобы понять, что нет, не отличалась. Его глаза не утратили огня, они, как мне кажется, вообще его не имели. Я вижу здесь три варианта:
1) прошло мало времени, и горе пока не успело как следует поизмываться над его лицом;
2) мои глаза слепы, когда дело касается мужских лиц – Лариса, его чудная любовница, возможно, увидела то, что не под силу видеть мне;
3) простой и жестокий – он равнодушен к смерти сына.
Все три варианта я принял как данность.
– Ты исполнил просьбу Катерины? Мою просьбу?
– Да, – ответил я, думая про фальшивые монеты.
– Прочитай, будь добр.
– Лучше это сделать вам.
Я достал из кармана своей грязной куртки – мне лень было отстирывать следы от пребывания в люке, я так, промочил куртку тряпочкой – достал, в общем, тетрадный лист и протянул его Ляндинису.
– Спасибо.
Он поднес бумагу к глазам, как это делают дальнозоркие люди, и стал читать. Его глаза видели следующее:
Красива, путь Млечный, мой девственный космос,
Ты смотришь на мир простым умным взором.
Наивная гордость пройдет неуклонно,
А черные тучи в скабрезных узорах,
Когда твоя гордость пройдет неуклонно,
Вернутся обратно в кротовую нору.
Молоко звезд не прольется из чаши —
Белое золото честности нашей!
Запах древес (ныхопи!) локусерться
Напоминает черно-белые книги.
Спасение жизни тоннелем тем синим.
Логи, кавечно, говми гее Дином —
Когда жизнь – спа сенат, он не Лем Темзин им!
Делает смерть в пол
Непобедимой!
– Я беру свое спасибо обратно, – сказал Линдянис спокойно. Жаль, я ожидал чего-то более яростного. – Что это такое?
– Вы же видите, что это стихотворение?
– Не вижу… «Про директора школы»… Где здесь я?
– Вы Лем Темзин. Ваша фамилия – Ляндинис. И отчество, к тому же, – Станиславович. И я подумал, что фамилия ваша, вследствие всего этого, чем-то похожа на ребенка Соляриса и Лондона. Лем Темзин. Вот вы где.