Допивая свой кофе, он заметил, что улица начала меняться: краски потеряли свою яркость, и даже вывески магазинов приобретали угрюмый монохромный оттенок. Перед дождем пространство кафе затемнилось, и Виктор вспомнил совсем недавнее утро: по-летнему свежее, теплое, почти безоблачное, оно как бы намекало: молодец, что приехал.
Теперь прохожие выглядели растерянными – бегали туда-сюда по лужам, спешили, сталкивались с незнакомцами локтями, как петухи в стычке с себе подобными.
Не испытывая сожаления, он смотрел, как их накрыло серым, пепельного цвета дождем и думал, глядя на белесое пятно солнечного света на таком же сером небе, что и в жизни так же – если и есть немного света, все равно будет мрачно.
Час назад, когда он зашел в кафе, посетителей в полупустом зале было мало, и ему показалось странным, что одна и та же дверь для одних служила входом, а для других выходом.
Погода переменилась, и Виктор подумал, что сильные осадки на руку общепиту – в оживленном суетой городе люди вечно торопятся, а теперь захотят скрыться от косых стрел дождя, который не выбирает, куда ему выстрелить.
В заведении случился аншлаг. Стало шумно и, потеряв интерес к тому, что творится снаружи, Виктор решил осмотреться внутри.
Вокруг, раскрывая рты, стуча столовыми приборами по тарелкам, издавали звуки, что-то обсуждая, выпивая и жуя, люди – механические, все как один – разные, они были похожи друг на друга.
В противоположном от него углу, около занавески с раковиной, сидели в обнимку парень и девушка, отупело и невыразительно уставились в экраны своих смартфонов.
За соседним столом уселась семья из Узбекистана – муж и жена, державшая на руках ребенка. Мужик уплетал плов, баба уминала шаверму, содержимое которой капало на красную пластмассу подноса, а ребенок беспорядочно крутил ручонками, но не плакал. Мама подбирала кончиками пальцев кусочки мяса и капусты и отправляла себе в рот. Отец ел со смаком, пачкая себе подбородок.
«Даже если сейчас начнется война, ты ничего не заметишь», – подумал Виктор, обмакнув салфеткой губы. Ему стало стыдно за то уродливое, свидетелем чего он стал, и остро почувствовал, как испортилось настроение.
Без особого удовольствия – в такой-то компании! – расправившись с ланчем, посетитель решил, что ему пора. Посмотрел, едва улыбнувшись, на свой строгий чемодан – сплошь черный, с хорошими и тугими блестящими замками, поправил часы на руке и услышал, как в очередной раз беспокойно зазвенели колокольчики над дверью – кто-то вошел внутрь.