— Правила — есть, — согласился Джиан. — Чужого не тронем. Но есть и другое правило: ничейное можно взять. Если ты борец.
— И ты это считаешь нормальным?
— Кому какое дело, что я «считаю»? Никому до этого дела нет, и мне в том числе. Важно только то, как тут всё устроено. Ты либо живёшь по правилам, либо подыхаешь.
— Ты бы подох, если бы в тот день не набросился на Ниу?
Джиан резко повернулся ко мне.
— Да! — выкрикнул он. — Если хочешь знать — подох бы. И ты бы уже давно подох, если бы не был таким тупым и живучим одновременно!
Я молча смотрел на Джиана. Бред, но... кажется, я начинал его понимать. И этот его внезапно проснувшийся интерес к Ниу — тоже. Он прекрасно сознавал, что я долго не выдержу, что меня — как и десятки, сотни других таких же до и после меня — сломают. А когда это произойдёт, озверевшая от злости и радости орда борцов разорвёт всё, что мне «принадлежало». И Ниу — в том числе. Не поэтому ли Джиан заранее исподволь повёл разговоры о том, что хотел бы забрать её себе? Да она ему, судя по всему, и даром нужна не была, он просто хотел, чтобы Ниу прожила чуть подольше после того, как я сдохну.
— Там, откуда я родом, есть такая поговорка: на двух стульях не усидишь, — сказал я.
— Если я буду сидеть на одном стуле — никому легче не станет, — возразил Джиан.
— А ты по жизни ищешь, где легче? Искать надо — где правильней.
Если бы эти слова сказал сейчас Вейж — Джиан бы, наверное, задумался. Но их сказал я. Наглядно доказав, что сами по себе слова ничего не значат. Важно, кто их произносит.
— Да кто ты такой, чтобы меня учить? — рявкнул Джиан.
— Твоя совесть, — с усмешкой откликнулся я, и это стало последней каплей.
Джиан бросился на меня. Я, помня о своём прозрении, нанёс ему два быстрых удара вместо одного сильного и отскочил. Джиан развернулся и прыжком сбил меня с ног. Завязалась борьба.
— Как бельмо на глазу! — услышал я в рычании, издаваемом Джианом. — Убью!
Мне удалось упереться рукой ему в челюсть, которая, очевидно, ещё болела с тех пор, как я пару дней назад в неё заехал. Джиан вскрикнул, потерял преимущество, и я сбросил его с себя, навалился сверху, ударил, отскочил.
— Прекрасно, юноша, просто прекрасно!
Этот новый голос заставил нас обоих застыть без движения. Грёбаное дежавю, да быть такого не может! Но всё было именно так — в зале стоял директор школы, господин Ган. Стоял, сложив руки на груди, и смотрел на нас.