Вся троица резко обернулась. Буркин громко икнул.
Командор сразу же зашипел как рассерженный кот:
– Может вы тоже любите этих французских педиков?
Пограничник тяжело вздохнул и отвернулся к стене.
– Командор, не обращайте внимание на недругов, которые строят
нам козни из темных углов,– пробасил Император.– Расскажите лучше о
своей тактике.
– Первыми пойдут два фрегата, «Вингард» и «Елизавета». Как
только французские корабли приблизятся, мы атакуем с флангов. Огонь
сразу из всех пушек и фальконетов. Устроим им настоящий ад! Все как
при Трафальгарде. В плен никого не брать!
– У французов сильная эскадра,– покачал головой Вождь.– Эту
битву вам не выиграть… Ничто не сломит грозный Наполеоновский
флот…
Командор резко побагровел. Он взвизгнул, бросился прямо через
стол и крепко схватил Вождя за шею. Вскоре оба оказались на полу,
вцепившись друг в друга. Повязка Командора слетела, обнажив
абсолютно здоровый голубой глаз.
Санитары уже ворвались в палату. Все происходило примерно в одно
и то же время и они были наготове. Дерущихся разняли и обоим
сделали успокоительные уколы. Император взирал на все действо с
абсолютным равнодушием, только иногда покачивал головой и
разглаживал густые черные усы. Буркин во время визита санитаров
прятался под одеяло, а Пограничник чуть слышно посмеивался.
Матвей печально вздохнул. Ну вот вечернее шоу и закончилось.
Хоть какое-то развлечение…
– А ты чего с ними не заседаешь? – усмехнулся рыжий круглолицый
санитар Загорулько.
– Не берут…– пожал плечами Матвей.
Вскоре Командор и Вождь уже тихо посапывали на кроватях.
Император еще около часа сидел за столом и тихо вздыхал: «Эх,
пропала Матушка-Россия…»
Пару раз Император будил Матвея ночью и требовать немедленно
ехать на защиту Севастополя от британских интервентов, заодно
передать письмо адмиралу Нахимову.
Вождю почему-то всегда доставалось больше всех. Его сильно
недолюбливали. Иногда к физиономии Вождя даже прикладывался
невозмутимый Император, один раз даже осмелевший Буркин зарядил
Вождю по уху. Ссадины на лице бедолаги почти не заживали.
Когда все засыпали, вставал Пограничник. Он торжественно
доставал под кроватью пластиковый автомат, надевал пластмассовую
каску и начинал медленно ходит по палате от окна к двери и обратно.
Двенадцать шагов вперед – двенадцать назад. Иногда он ставил стул у
окна и всматривался в ночную мглу сквозь решетки. Но вскоре опять
вставал и снова начинал ходить почти до самого рассвета.