Каждый свой визит в больницу я повторял внушения. Брал Свету за
руку смотрел в глаза и думал: «Ты здорова. Ты полна сил. Твой
иммунитет справляется с болезнью».
Светлана обычно засыпала уже через пару минут после начала
внушения. На её щеках проступал румянец. Лицо становилось
расслабленным, спокойным.
Как-то она попросила принести фотоальбом и мы вместе
рассматривали фотографии. Чёрно-белые и цветные.
— Посмотри, мы здесь такие смешные! Ты такой красивый, с кудрями
ещё. А мне фату нацепили! Где её только твоя мать нашла в
деревне?
— Да из подушки сделала, — я засмеялся, поддразнивая Свету.
— Нет! Это была настоящая фата! Веночек с цветами, и ткань такая
лёгкая, с набитым белым рисунком.
— Да ладно, шучу, — я погладил её по щеке.
И тут же поймал себя на том, что отлично помню свадьбу
Медведева. Как на улицу вынесли столы и стулья из нескольких
соседних домов. Как родители Медведева зарезали поросенка. Как мать
с тетками всю ночь лепили пельмени, пекли блины. Как потом двое
суток гуляло все село. Была гармонь, были пляски до самых сумерек.
Потом, уже под звёздами, рвала душу балалаечная трель. И все
поздравляли, желали счастья, здоровья и долгих лет жизни.
Почти всё сбылось. Кроме здоровья. Но мы и с этим справимся! Я
обнял Светлану и поразился глубине своих чувств. Я ведь другой
человек, а так полюбил эту худенькую, прозрачную женщину. Возможно,
та сильно, как никого не любил в своей жизни. И память Медведева
тут вовсе не причем.
— А вот здесь Леночке три года. А Танечке уже шесть. — листая
альбом, продолжала комментировать Светлана. — Мы тогда первый раз
на море поехали. Помнишь?
— Конечно, — я выудил из медведевского «архива» нужное
воспоминание. — Тогда я сопровождал Леонида Ильича в Пицунду.
Поехал раньше, чтобы всё подготовить, проверить окрестности. И вы
со мной отправились. Девчонок тогда из воды было не вытащить!
— А здесь, смотри. Это ты ещё на объекте служил. Там у вас
авария была. Я тогда думала, что умрёшь. Сама чуть не умерла от
горя. У тебя же после того волосы стали выпадать… — она замолчала,
поправила косынку на своей голове. — Это же тоже облучение, да?
Я приложил палец к её губам и сказал:
— Дурочка. Это у меня порода такая. Отец вон, тоже с молодости
лысый. У меня хоть что-то на голове есть.
Мы забывали о времени. Разговаривали, пока медсестра не выгоняла
меня со словами: «Время посещений давно закончилось!».