Дошел до столика, придерживаясь за стену. Посмотрел в зеркало и
уже не удивился, увидев в нём тридцатипятилетнего мужчину. Жесткое
волевое лицо, большие залысины. Одет сейчас в полосатую фланелевую
пижаму.
Итак, что мы имеем? Варианты один лучше другого. Я сошёл с ума?
Нет. Сойди я с ума, мысль о сумасшествии даже бы не возникла.
Напротив, когда крыша съезжает, всё кажется логичным и правильным.
Может, меня чем-то накачали? Тоже нет. Галлюциногены так не
работают. Первое, что отрубается после приема наркоты, это
способность критически мыслить. Сейчас я был бы в эйфории. Либо,
наоборот, впал в тяжелейший депрессняк. Я попал в прошлое? Блин,
так не бывает! А, может, я в коме? Как Деревянко в сериале. Как он
назывался? Другая сторона луны? Или нет — обратная сторона? Там
герой тоже попал в аварию и пока он лежал в коме, его сознание
плавало в прошлом. Может, и я сейчас так же лежу в коме, а сознание
плывёт в потоках времени?
Бред. Но слишком реальный бред! И, как это не странно, самая
оптимальная версия происходящего. Самая реальная.
Однако, где бы я ни был, надо выбираться.
— Соберись и подумай, как вернуться назад, — приказал себе
вслух.
И тут же меня прошила мысль: а куда назад-то?!
Куда мне возвращаться? В забитую пробками Москву? К телевизору с
идиотскими сериалами и пошлыми ток-шоу? Что там ждёт меня? Или
кто?
В том-то и дело, что никто.
Я снова опустился на кровать. Спрятал лицо в ладонях. В голове
по-прежнему бурлила какая-то каша. Мои воспоминания сплетались с
воспоминаниями Медведева. Хаотично, бессистемно, будто в мозгах
тасовали колоду карт.
Дверь распахнулась. Тело само среагировало, рефлекторно, без
участия приказов мозга: я вскочил и вытянулся в струнку.
В комнату вошёл Леонид Ильич Брежнев.
— Ну что ж ты, Володечка, аккуратней надо быть за рулём. Я ж
тебя сколько учил: не гони! А если гонишь, то будь внимателен, —
звучал голос, знакомый каждому моему сверстнику.
Настоящий Брежнев?.. Леонид Ильич? Одна часть моего мозга еще
сопротивлялась. Говорила: не верь, это актёры, тебя разводят!
Другая же относилась ко всему происходящему вполне серьезно. И, что
самое странное, эта другая постепенно побеждала. С каждой минутой я
все сильнее погружался в новую реальность и начинал в нее
верить.
Ну точно ведь Брежнев! В самом простом, домашнем виде. На нём
надеты слегка растянутые трико и шерстяная олимпийка с надписью
«СССР» на груди. Через плечо перекинуто махровое полотенце. На
ногах — шлепанцы из мягкой кожи. Такой весь домашний и добрый.