«Духовного
доспеха», «Магического
сердца» и «Наруча жреца», но экономило
драгоценное время и силы, позволяя быстро покрыть расстояние, на
преодоление которого потратил бы десятки минут, если не целый час.
Всё-таки какая отличная опция это пространственное перемещение!
Иначе пришлось бы тащиться по лесу, проваливаясь по пояс в сугробы
и рискуя нарваться на случайный патруль.
Моё Восприятие,
усиленное навыками, показывало, что центр зловещего скопления
врагов находится уже совсем близко, в пределах сотни метров. На
Карте маркеры врагов детализировались всё чётче:
Морозные Обезьяны F+, Йети Е, Гориллы Е. Мелькали и уже знакомые по
цвету интенсивно-красные маркеры D-ранговых особей (или тех, кого я
так классифицировал на данный момент). Тревога нарастала, сгущаясь
в груди холодным тяжёлым комом.
Внезапно, когда до предполагаемого
центра оставалось не более восьмидесяти метров, на самой периферии
моей двухсотметровой Карты я заметил нечто
странное. Одиночный маркер, не красный (враг) и не зелёный
(союзник), а какой-то блёклый, сероватый, почти незаметный. Он
застыл на одном месте, чуть в стороне от основной массы вражеских
сигнатур, словно намеренно отделённый от них. Любопытство,
смешанное с профессиональным инстинктом разведчика, пересилило на
мгновение осторожность. Основная цель – центр ритуала, но что это
за одиночная аномальная точка? Я мгновенно изменил траекторию
следующего «Шага», направившись к
ней.
Мир качнулся, и я оказался почти рядом,
метрах в двадцати от цели. Ледяной ветер, вырвавшийся из-за стены
деревьев, хлестнул по лицу с такой силой, что пришлось инстинктивно
активировать полную защиту энергетического поля брони, отсекая его
порывы. Обычным зрением я видел лишь заснеженное старое дерево,
массивную разлапистую ель с низко свисающими почти до самой земли
ветвями, укутанными толстым слоем пушистого снега. Но сквозь
магическую рябь, которую всегда видно периферийным зрением при
активном «Объёмном восприятии Пространства» и
особенно чётко через активированный «Истинный
взор», проступил другой контур. Человек. Он висел на одной
из толстых нижних веток, привязанный к ней грубыми просмоленными
верёвками за запястья и лодыжки. Обычный местный житель, один из
тех, кого, вероятно, обезьяны утащили из разгромленной деревни.
Мужчина средних лет в простой, но тёплой меховой одежде, сейчас
изодранной в клочья, был без сознания, голова безвольно свисала на
грудь, упираясь подбородком в грудину. Неподвижный, словно уже
неживой, он казался просто ещё одной частью замёрзшего мёртвого
дерева.