Теперь же все было иначе...
Ни торжественной атмосферы под пологом темного леса, ни трепетного волнения и предчувствия чуда в душе, ни осознания правильности поступка.
Только гнетущая пустота в глубине сердца.
И почти безразличие.
Вот что чувствовала она, сидя в клетке и направляясь на аукцион.
Ехали они, к слову, недолго, и вскоре, откинув брезент, ее клетку внесли в какое-то здание, судя по виду, небольшой особняк, возможно, пустующий. В одной из комнат ярко пылал растопленный кем-то камин и горели в подсвечниках свечи... Ее клетку поставили у окна, занавешенного портьерами, рядом с тремя прочими клетками. В них она рассмотрела еще двух волков и лисицу...
Интересно, что их привело в это место?
Нужда, как ее, или банальное принуждение?
От мыслей об этом делалось совсем тошно, и Ханна решила сконцентрировать все внимание на гостях. Оценить каждого и решить, который из них стал бы лучшим хозяином для нее...
Первым явился дородный мужчина за сорок с двойным подбородком и бегающими глазами. Он то ли смущался быть здесь, то ли просто боялся быть узнанным... Его пальцы почти поминутно нервным движением оправляли черную маску и теребили завязки. Ханна подумала, что такой робкий мужчина вряд ли станет жестоким хозяином, впрочем, кто знает, каким самодуром он сделается с нею наедине. А уж она отчетливо понимала, какие услуги ей придется оказывать толстяку...
И тут же скривилась.
Другой гость, тощий как жердь, одет был небедно, но без особенной помпы. Скупец, подумала Ханна, такие хуже всего. Он либо заморит свое приобретение голодом, либо выжмет все соки, ибо дорого заплатил за него...
Гость во втором ряду, по всему молодой совсем человек, казалось, и вовсе уснул, дожидаясь начала аукциона. Он явился под руку с приятелем, но теперь был один... Сидел, откинувшись на широкую спинку дивана, и даже сопел. Поначалу Ханна подумала, что такого мальчишку обвести вокруг пальца будет несложно, но, придя к выводу, что уснул он не без помощи алкоголя, сразу же испытала презрение, граничившее с гадливостью. Хватит с нее упившихся пьяниц: вся ее жизнь в последние годы сводилась к заботе о пьяном отце. Пьяным он, к счастью, был тихим, руку на дочек не поднимал, но Ханна знала и тех, кто поколачивал женушек в пьяном угаре... Вдруг и этот такой. Только этого не хватало!