Женщин Ханна в расчет не брала, их присутствие вообще удивило ее. Казалось бы, их не должны интересовать подобные вещи, но, как после она убедилась, некоторые матроны могли оказаться похуже мужчин...
В общем и целом она остановила свой выбор на гордеце, как она его назвала, сидевшем в первом ряду рядом с женщиной в голубом... Он так высоко задирал подбородок, что вряд ли видел что-то вокруг, и все-таки первым начал торги за волчицу, которую распорядитель выставил первым лотом.
– Молодая волчица двадцати с лишним лет, зрелая и выносливая. Страстная как тигрица! – расписывал он, подогревая интерес участников аукциона к товару. – Приготовьтесь испытать боль и удовольствие одновременно... Кто осмелится дать за нее десять фунтов?
Человек это был маленький, верткий, лжец до мозга костей. Вряд ли он знал хоть немного о каждом из перевертышей, продаваемом им, но, виртуозно играя на людских слабостях и пороках, он говорил именно то, что те желали услышать.
Гордец и скряга вскинули руки одновременно.
– Десять! – выкрикнул Скряга.
– Двадцать пять, – перебил его ставку Гордец.
Скряга, к удивлению девушки, поднял ставку до тридцати, но сдулся, когда оппонент выкрикнул тридцать пять.
Раздосадованная, что выбранный ею мужчина выбыл в первом же торге, девушка с замиранием сердца следила, кто уйдет следующим.
Им оказался Толстяк.
Он выложил за лисицу феноменальную сумму в шестьдесят фунтов и довольным поднялся со стула, прошествовав к выходу.
– А теперь, дамы и господа, позвольте представить вам наш особенный лот: молодую волчицу, до последнего времени запечатанную браслетом, – голосом хриплым, с некой многозначительной интонацией произнес распорядитель и указал в сторону Ханны. – Это юное, неискушенное существо только-только познает искусство... быть женщиной и волчицей. Кто станет ее непревзойденным наставником и поможет познать... радости жизни? – Он выдержал паузу, позволяя словам проникнуть в сознание слушавших, обволочь их своей паутиной и заставить желать нарисованное фантазией. – Начальная ставка двадцать пять фунтов. Кто даст больше?
Ханна затаила дыхание.
– Тридцать, – раздался голос женщины в маске, и девушку бросило в жар.
Боже мой, кто угодно, только бы не она! Глаза в прорезях маски пугали ее.
– Тридцать один! – выкрикнул Скряга.