Макс проходит в свою комнату, что находится за первой же дверью справа, и выходит через несколько минут с футболкой, шортами и полотенцем.
– Чистые, – протягивает мне вещи. – Душ знаешь, где, – кивком головы показывает на дверь напротив.
Я молча беру вещи из его рук, и наши пальцы соприкасаются, пуская разряд через всё тело. Я вздрагиваю, поднимая взгляд, и тут же тону в глазах Макса. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, продолжая вместе держать эти вещи, и он делает шаг ко мне. Я разрываю контакт первой и молча сбегаю в ванную комнату.
Включаю душ, срываю чертово платье, которое заставил надеть отец, и встаю под теплые струи воды. Я словно смываю с себя слои грязи сегодняшнего дня, всё то, что заставило меня нервничать, бояться и переживать. В душе разливается необычное тепло, словно я наконец дома, но, увы, это не так. Я везде чужая. Два самых важных человека в моей жизни предали меня. Только Макс год назад, а папа сейчас. И от этого мне становится так горько, что я не могу контролировать слёзы, что смешиваются с теплой водой, падающей сверху. За что они так со мной? Неужели любовь всегда оборачивается болью? Если так, я не хочу больше никогда испытывать этих чувств. Только рядом с Максом они всё равно рвутся наружу, как бы я не старалась их вырвать, растоптать, убить, они словно ростки – прячутся до наступления тепла и при малейшем лучике пробиваются снова.
***
Выхожу из ванной, вдоволь наплакавшись, с покрасневшими глазами и опухшими веками. Просто красотка, что скажешь, но мне плевать. На меня напала такая апатия, что стало уже всё равно, что будет дальше. Если отцу было плевать, кто сможет меня защитить? Кому вообще нужна девочка Вера с её проблемами?
Из кухни доносится звон посуды, иду на звук и застаю Макса в фартуке у плиты. Теперь он без джинсовой куртки, и я невольно улыбаюсь, обводя взглядом его спину, обтянутую белой футболкой, крепкие руки в татуировках, и меня снова накрывают воспоминания. Мотаю головой, отгоняя их, если поддамся, совсем расклеюсь. Не хочу показывать Максу, что помню всё до мельчайших деталей, что не забывала ничего из прошлой жизни. Жизни, где была счастлива.
Словно почувствовав, что на кухне он уже не один, Макс оборачивается, и его губы трогает мимолетная улыбка.
– Садись, поужинаем, – кивает на кухонный стол. – Деликатесов не обещаю, но есть можно, – ставит на стол тарелки с яичницей и салатом.