– Ах, вот как ты заговорил, – угрожающе протянула я, прищуриваясь, чтоб хоть как-то разглядеть этого представителя парнокопытных сквозь мечущиеся в глазах алые точки. От такого только отвернись, сразу в спину пнет. Вон как зенками наглыми буравит, мол, подойди, увидишь небо в алмазах.
А я и подошла.
Спустя миг оба красных пыточных устройства, которые он мне по моей же просьбе презентовал, грохнули каблуками о столешницу, оставляя на дорогой полированной поверхности вмятины. Следом я припечатала ладонью кольцо.
– Должность тоже вернешь, – резко подался вперед Адам, опираясь на руки. Его длинные волосы упали, опуская на лицо тень, и в глазах зажглось по хищному янтарному огню.
– Демона с два! Так легко ты не отделаешься, Верстен.
– Даже так? Ну что ж, тебе придется сильно постараться, инспектор Мейл, чтобы заслужить пару часов личного времени в сутках.
Адам вышел из-за стола, взяв что-то из верхнего ящика, подошел ко мне и с препохабнейшим видом продел удостоверение, за которым я, собственно, сюда явилась, мне в вырез рубашки, просунув уголок под край ажурного бюстье. Медленно, будто кабачной девке за резинку чулка монетку совал.
Алое застило глаза, и я заехала Адаму по наглой морде, приложив максимум усилий и дар. Вторую оплеуху он, шипя от ожога, перехватил, оттолкнул и встретил темным щитом оба моих пламяшара, пущенные с обеих рук одновременно. Огонь, полыхнув, размазался по стенкам кабинета и, лишенный контроля, радостно бросился дегустировать все, что попалось. Обивку, грамоты и дипломы в рамках.
Завыла сирена, под потолком вспенилось облаком нитей противопожарное заклинание, но нам было не до того. Мы швырялись магией и предметами и орали.
В глазах у меня стояли слезы, но это были слезы ярости. Да! Именно!
– Потаскун! Кошколюб блудливый! Мало тебе было меня?
– Ревнивая истеричка! Прежде, чем бросаться об…
Я бросила об него подсвечником с оплывшей от жара свечой, сувенирной пепельницей и роем огненных ос, которые Верстен отбил воздушной волной. Все, кроме отделившейся в полете свечки, съездившей ему по макушке.
– …обвинениями, – продолжил он, перегородив мне подступы парой проскакавших от стены стульев, – могла бы потрудиться…
Я трудилась. Я же сюда трудится пришла? Вспыхнувшие и бросившиеся Верстену в лицо волной папки со стола тоже вполне себе орудие труда, а пресс-папье – так вообще улет! Улетело. Верстен увернулся и наподдал мне валявшимися на кресле книжками по затылку, лопаткам и заднице.