— Должен ли суд заслушать все свидетельские показания?
Ознакомиться со всеми бумагами, что могут быть причастны к
обвинению? — спросил я.
Горюнов посмотрел на Климова, после боязливо кивнул головой в
согласии.
— Да, мы ознакомимся, — нерешительно сказал земский
исправник.
— Тогда прошу суд приобщить к делу показания убийцы Зарипова,
кои были даны ещё до того, как на следствие и на суд началось
давление со стороны господина Климова, — сказал я, передавая им
признательные показания Зарипова.
Нет, эти бумаги не были подделкой. Просто, когда велось
следствие, едва разоблачив коварный план предателя, Лавра Петровича
Зарипова, я решил, что признание должно быть написано рукой
Зарипова — и не в одном экземпляре. Как минимум, я хотел пополнить
свой архив с документами и такими бумагами.
— Но у нас есть показания господина Зарипова, что он убил
Кулагина, следуя именно вашему приказу, во имя спасения своей
супруги и детей! — дрожащим голосом сказал Горюнов.
Вот нельзя, нельзя нельзя ставить слабохарактерных людей на
ответственные должности. Вчера земский исправник пел дифирамбы мне,
клялся в верности и чуть ли не в любви, сегодня он уже против меня.
Как резко изменилось поведение Горюнова!
— Что же касается того, что я взял в заложники семью Зарипова,
то убийца, видимо, забыл о том, как я давал расписку заботиться о
его семье. У меня имеется расписка о получении женой Зарипова
пятисот рублей в помощь от меня, — сообщил я, собираясь передать
ещё один документ в руки судьи. — Это было сделано после просьбы
Зарипова не мстить его семье — чего я и не собирался делать. Да и
чего я говорю, если при этом моменте, вы, господин Климов,
находились. Напрягите память, или… Совесть.
Установилась пауза. Я же, улучив момент, когда Климов подошёл
Горюнову и что-то начал шептать ему и ещё двоим статистам, что
заседали рядом с земским исправником, подмигнул Марницкому. Кивок
главного полицмейстера Екатеринославской губернии в ответ, с одной
стороны, снял моё недоверие к Федору Ивановичу. С другой же
–заставил напрячься.
— Господин Хвастовский, как представитель газеты, которая,
видимо, единственная осталась верной Царю и Отечеству и не
запятнала себя бесчестием, напишите, что я обвиняю господина
Климова в преступных деяниях против губернатора Екатеринославской
губернии. Я призываю Третье отделение дать свою оценку действиям
господина Климова. Я призываю вспомнить о чести и достоинстве и
сообщаю: моё послание было отправлено господину Председателю
Государственного Совета Александру Ивановичу Чернышову. Отправил я
и нашему государю заявление о том, что творится здесь. Это
судилище, это наглый и бесчестный поклёп на меня, а через меня — на
губернатора, которого держат взаперти по воле узурпатора Климова! —
кричал я, при этом предвкушая дальнейшее развитие событий.