— Ваша светлость, позвольте выразить вам глубочайшее уважение! —
говорили прохожие, когда Михаил Семёнович Воронцов направлялся в
свой дом в Пятигорске.
Он приветливо кивал всем прохожим, прекрасно понимая, что такое
столпотворение дворян в достаточно раннее утро, связано ни с чем
иным, как со слухами о приезде самого Воронцова.
Далеко ещё не все списывали Михаила Семёновича, считая, что, как
минимум, он один из богатейших людей России. А тот факт, что после
неудачного Кавказского наступления тремя годами ранее, государь не
изволил отправить в отставку Воронцова, даже наделяя его княжеским
титулом «с именованием светлости», говорил о том, что в Петербурге
ни в коем разе не намерены предавать опале славного Михаила
Семёновича Воронцова.
Князь шёл по небольшой аллейке, старался быть любезным, даже
нескольких дам одарил комплиментами. Своё резюме, как человека
открытого, даже для солдат, не говоря уже о дворянстве, Воронцов
поддерживал исправно.
Пришлось прибыть в Пятигорск. Выписанный из Европы глазной врач
наотрез отказывался ехать в Тифлис, тем более, когда на Северном
Кавказе вновь начались интенсивные боевые действия. А с глазами у
князя все хуже, он рисковал ослепнуть в ближайшие годы. И вот тогда
точно… все.
— Фёдор Петрович Пален уже гостит у меня? — спросил Воронцов у
управляющего домом в Пятигорске. — И доктор где?
— Так и есть, ваша светлость, господин Пален, два дня как
прибыли. Глазник тут же, велите отправить за доктором? — говорил
управляющий, услужливо подавая руку Михаилу Семёновичу.
Князь чувствовал себя не важно. Начинающаяся слепота, от которой
уже даже плохо спасали очки, накладывала свои отпечатки и на
привычках князя, и на тот этикет, который был принят в его домах.
Вот и сейчас управляющий помогал взбираться на крутые ступеньки
дома своему господину. В иной ситуации Воронцов мог бы и сам, без
посторонней помощи, зайти в дом. Но сейчас он казался крайне
болезненным. Все же некоторое пребывание в лагерях русских войск,
начинавших новый виток Кавказкой войны, давали о себе знать. Не тот
возраст был у князя, чтобы в сырости, да под ветрами долго
находиться.
— Глазного лекаря после позовешь. А пока пригласи ко мне
господина Палена, — повелел Воронцов, направляясь в свой
кабинет.
Всё-таки Михаил Семёнович был хозяином дома, да и по статусу, и
по своему титулу. Это к нему должны приходить, а не он к кому-то
ходить. И даже, несмотря на то, что Пален, член Государственного
Совета Российской империи, был далеко не самым последним человеком
государства, именно ему надлежало первому подойти к своему
покровителю. Воронцов зашёл в кабинет, окинул взглядом массивные
полки, на которых в изобилие стояли книги. Большего библиофила, чем
Воронцов, в России нет, а князь хочет сделать так, чтобы в будущем
по этому показателю никто не смог с ним соревноваться.