- Ты ничего не расхлебываешь. Верни. – Продолжала шипеть она, и кулаки сжимались.
- А кто тебя потом на себе таскает, потому что выйти куда-то больно?! Кто тебе еду, как дворецкий, поедает в постель, не расскажешь?! Кто тебе ноги лечит после вот этого вот?!!! – Он сжал в руках туфель, и потряс им в воздухе. – Ты себя не обслуживаешь. Раз так, то будь добра не добавлять мне проблем своими детскими выходками. Прими, наконец, реальность, что ты ничерта не можешь ходить на каблуках, и лежишь потом, стонешь. Плачешься. – Голос становился ироничным.
В коридоре послышался звук тяжелой, хлесткой пощечины. Она тяжело дышала. С ужасом, болью, гневом, обидой смотрела на высокий мужской силуэт, и глаза в темноте блестели от слез. Штайнер вытаращился, затем со злобой сжал зубы. Первая пощечина за двадцать восемь лет. И от кого?
- Ты мерзкий. – Тихо сказала Эмма. – Мерзкий. Верни сейчас, или я ухожу. Не знаю, куда. Не знаю, зачем, лишь бы не с тобой, и я лучше сдохну, чем вернусь. – В зрачках не было ни капли сомнений, Нейтан прищурился, и лязгнул челюстями. Он медленно опустил руку, девушка вырвала туфли из его ладоней, и прижала к себе, словно то было самым дорогим, что у нее оставалось. – Мне ничего от тебя не нужно. Не приноси мне еду. Не опекай меня. Не предлагай мне помощь. Твоя забота уже в печенках сидит. – Голос срывался. – Если тебе так надо кого-нибудь опекать - иди, позаботься о Белите.
- Белита сама о себе может позаботиться. – Иронично ответил Штайнер. Казалось, его лицо во тьме расползалось в незнакомый, злобный оскал, а руки сжимались, словно он едва держал себя в руках. Едва, и всеми силами давил желание схватить за шиворот свою «младшую сестру». – И ничего-то тебе не нужно, и я внезапно стал мерзким. – Нейт прищурился. – Заскоки как у гребанного подростка. Разошлись и разошлись, нет, все равно начинаются сцены. Не нужно ей ничего, да уж, конечно. – Мужчина закатил глаза, и тут же их сузил. – Тебе нужно было, чтобы я тебя трахнул. Всегда. Плевать при этом, какое у меня настроение. Плевать даже на то, что я никогда не лез к тебе сам. Или ты этого хотела? – Он медленно стал подходить ближе. – Конечно ты хотела. Ты слюни на меня пускала.
Губы дрожали. Все вокруг темнело, плавилось, а внутри все опускалось. Стальные руки схватили её за пояс, и потащили наверх. Послышался хриплый стон, Эмма хватала ртом воздух. Ком в горле сдавливал, говорить не получалось. Шок. Страх. Он смеет… говорить об этом? Он вообще в себе?