Прожекторы погасли.
Толчок.
Через некоторое время лётчица открыла
глаза. Нейрокабели со змеиным шорохом вползли в кресельные гнёзда.
Фальк терпеливо ждал, пока девушка не вернётся в привычную
реальность. В шлюзовой камере уравнивалось давление. Насосы
откачивали ядовитую атмосферу.
— Не похоже, чтобы нас кто-то
встречал, — хмыкнула девушка.
Ингвар покачал головой.
— А нас и не должны встречать.
Лётчица не поверила своим ушам.
— Что?
Фальк терпеливо объяснил:
— Сейчас разархивируется запись,
сделанная моим куратором. Прямо у меня в голове. Я ненадолго выпаду
из твоего поля зрения. Выслушаю инструкции.
— А дальше?
— Дориан сказал, что нам не придётся
покидать шаттл.
Больше Вера ни о чём не
спрашивала.
Научилась слепо доверять.
Фальк откинулся в кресле, чувствуя,
как в голове разворачиваются фрактальные кольца новой реальности.
Ему не требовалось подключение к Сети — конструкт был вшит в
мнемонический имплантат. Рубка «Зевса» померкла, растворилась в
потоках условностей и сменилась лаконичной картинкой.
Сумрачная комната без мебели. Голые
стены. Одна из стен отсутствует, пол обрывается в бездну. И там —
опостылевший Юпитер.
Спиной к Фальку, на краю бездны,
сидит человек. Ноги незнакомца свешиваются в чёрный провал. В
силуэте чудится что-то знакомое.
— Подойти, — говорит человек.
Фальк садится рядом.
Почему-то за пределами комнаты есть
воздух. Можно сидеть, любоваться звёздами и газовым гигантом,
болтать ногами. Наслаждаться стандартным тяготением. И не особо
переживать по поводу завтрашнего дня.
— Тебя нет, — сказал Фальк.
— Разумеется, — сказал отец. Всё было
прежним, до боли знакомым. Голос, интонации. Морщины возле глаз и
носа. Короткие седые волосы. Прямо как в их последнюю встречу. —
Меня создал Дориан Стейвей. Решил, что так тебе будет легче
воспринять информацию.
Фальк кивнул.
— Они договорились, — сказал отец. —
Земля и корпоративный анклав. Тебе это известно, мне это известно.
Но будущее туманно. Человечество должно решить, в каком направлении
двигаться. Есть много противоречивых суждений, Ингвар. Поэтому они
приняли решение.
— Какое, папа?
Старик в упор посмотрел на сына.
— Два пути, сынок. Воевать с неосами,
отстаивая независимость. Победить или проиграть. Но не
сломаться.
— А второй путь?
— Ты и сам понимаешь. Принять
его условия. Симбиоз, если угодно.