Неужели способен на такое? Макс, которого я знала, нет. А этот мужчина мне незнаком. Совсем. Я не знаю, что от него ожидать.
«Да ты и тогда его не знала!» – напоминает внутренний голос.
И сейчас этот монстр пришел за моей дочерью. Другого объяснения у меня нет. И зачем ему Ксенька – я даже помыслить не могу. Кроме самого страшного.
Я всячески оградилась от того периода моей жизни. Мы жили тихо. И я ничего не знаю о теперешнем Верховцеве. Может, ему нужна моя дочка как донор? Мой испуганный мозг тут же выдает одну страшилку за другой. Просто у Верховцевых такие возможности, что просто страшно! А больше зачем им Ксенька?
– Потрясающее актерское мастерство, – произносит издевательски, продолжая поглаживать мою шею. Сглатываю ком. – За эти годы ты его отточила просто до совершенства. Но игра в молчанку тебе не поможет.
– У меня ничего твоего нет, – удается вытолкнуть из сухого горла сипом.
– А по моим данным, – наклоняется ко мне, вглядывается в глаза, – очень даже есть. И всем будет проще, если ты все расскажешь сама.
– Н-нет, – выдыхаю, прикрывая глаза. Хочется кричать, но голос не слушается. Оттолкнуть бы его, но тело будто парализовало. Глаза обжигают слезы бессилия.
Как вдруг стук в дверь. Мое спасение! Дергаюсь, но хватка Макса становится сильнее.
– Уль, это я! – раздается за дверью голос соседской девчонки.
– Кто это? – спрашивает Макс едва слышно.
– Соседка. Лекарства принесла. Нужно открыть, – опять дергаюсь.
– Я сам, – припечатывает. – И только дернись, – произносит спокойно, но голосе такая угроза, что я даже не думаю ослушаться.
Резко шагает к двери и рывком открывает.
– Уль... – начинает соседка. – Ой! – пищит, и глаза у нее становятся размером с блюдца. – Здрасти, – улыбается.
– Добрый день, – произносит Макс холодно. – Лекарства? – интонацией можно замораживать.
Соседка кивает. Протягивает пакетик. Макс его забирает.
– Спасибо. Всего хорошего, – и закрывает дверь. Поворачивает ключ в замке. Вновь разворачивается ко мне. – С тобой я еще не закончил.
– Не стоило и начинать, – когда между нами хоть какое-то расстояние, я могу говорить. – Ты зря приехал. Уезжай в свою Европу.
– Я живу в основном в Москве, – ухмыляется.
– Да мне плевать, – шиплю. Хочется кричать, но в комнате дочь. Напугаю.
Макс прищуривается. Открывает рот, чтобы сказать что-то, но начинает плакать Ксенька. Дергаюсь к ней. Боюсь, что остановит. Но Макс не двигается. Проскакиваю в комнату и подхожу к кроватке.