Его ещё лет пятнадцать назад взрывать пришлось - мешало,
когда
главный станичный водовод укладывали. Вот сюда туда-то он и
направил лодку. До замшелых и заросших всякой колючей дрянью
развалин он добрался, осмотрелся и стал думать, что делать с
ящиками. Как их упрятать. Они оба объёмные, и не очень тяжёлые.
Герметичные. Бросить в воду? Нет, их просто так и не утопишь.
Плавать будут. Акиму пришлось и подумать, и попотеть, а потом ещё и
лопаткой поработать, прежде чем он спрятал ценный груз. Оглядел ещё
раз, набросал на ящики ила, чуть ряски. В принципе нормально, если
не искать целенаправленно - не найти. Да и кто тут искать будет? В
общем усталый и с головной болью и весь перемазавшийся в ил, он
садится за руль и снова выключив фонарь, на малых оборотах выходит
из рогоза. И берёт курс на хату на холмике. Идёт домой.
***
- Олег, - говорит Аким сыну, присаживаясь в сенях перед дверью,
жена его отряхнула от пыльцы ещё во дворе, но всё равно нужно
раздеться тут и помыть сапоги и КХЗ, - ты это, оденься… Я лодку
напротив участка бросил, сходи забери оттуда броню и оружие… Снасти
тоже… Всё забери.
- Да, бать, - сын тут же кидается в дом одеваться.
Саблин же стягивает с себя маску и капюшон костюма. И жена
конечно же видит эластичный бинт на его голове. Ну и начинает
сразу:
- О, Господи, Аким!
- Хватит, Настя, - сразу прерывает её супруг, он не готов сейчас
выслушивать нытьё жены, прапорщик устал, и голова у него болит. Он
начинает стягивать сапог, а она садится ему помогать, и его «хватит
Настя» на жену давно уже не действует:
- Ты же говорил, что просто съездишь что-то забрать, а сам вон
опять раненый приехал.
- Настя, - почти строго говорит ей муж, - всё и было как я тебе
говорил, приехали, нам ящики отдали, и мы поехали домой, а на
обратном пути, заразы, - жена стянула с него сапог, а он потрогал
затылок, - навалились переделанные на трёх лодках.
- Переделённые! – Ахнула жена.
- Да, никогда их там не было, Денис туда всю жизнь за налимом
ходил… А тут вдруг… Денис сам удивлялся.
- Какой Денис? – Настя берётся за второй сапог.
- Калмыков.
- А, - вспоминает она. - Это тот у которого ребёночек
убогий?
- Угу… Вася говорил один у него убогий, - вспоминает Саблин. И
добавляет, - из семи, что ли…
А жена, помогая ему снять армейские брюки и сообщает вдруг: