Мы держались в стороне от этих обсуждений. Каждый перестук колес
приближал нас к советской границе, за которой относительная
безопасность.
На третий день пути, после всех остановок на проверку локомотива
мы прошли станцию Суйфэньхэ близ границы, а затем добрались до
Гродеково, первой крупной станции в СССР. Я уединился с
Архангельским в пустом купе для обсуждения научных аспектов
экспедиции.
— Следует подготовить детальный отчет о месторождении еще до
прибытия в Москву, — предложил геолог, раскладывая карты на
откидном столике. — Если наши предположения верны, Дацинское
месторождение просто огромное.
— Три миллиарда тонн высококачественной нефти, — кивнул я,
сверяясь с записями в блокноте. — Плюс огромные запасы природного
газа. Это может полностью изменить энергетическую стратегию
страны.
— И геополитический расклад, — добавил Архангельский. — Теперь
Советский Союз будет действовать на Дальнем Востоке с позиции силы,
зная о существовании этих ресурсов.
Мы продолжили работу над отчетом, систематизируя полученные
данные и составляя предварительные карты месторождения.
Архангельский оказался не только талантливым геологом, но и
превосходным аналитиком, способным на основе ограниченных данных
сделать точные выводы о структуре нефтеносного пласта.
После пересечения границы напряжение, до того не отпускающее ни
на минуту, начало потихоньку спадать. Мы наконец оказались на
родной земле, и теперь уже ничто не могло помешать нам доставить
сведения о Дацинском месторождении в Москву.
Я стоял в коридоре вагона, глядя на проносящиеся мимо бескрайние
сибирские леса. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в
багровые тона.
Александров, бесшумно появившийся рядом, нарушил мои
размышления:
— О чем задумались, Леонид Иванович?
— О том, что мы всего лишь в начале пути, — ответил я. —
Открытие месторождения только первый шаг. Теперь предстоит убедить
руководство в необходимости действовать, основываясь на этом
знании.
— Вы думаете, возникнут сложности? — удивился Александров. —
Ведь очевидно стратегическое значение такого открытия.
Я вздохнул, вспоминая, как часто в моей прежней жизни
бюрократическая машина тормозила самые перспективные проекты:
— В политике мало что бывает очевидным. А стратегические решения
такого масштаба требуют не только знания, но и политической воли,
чтобы действовать на основе этого знания.