Тогда он снимает футболку и отдает мне. Накачанные мышцы торса четко выделаются на его идеальном теле. Я сглатываю и жадно рассматриваю сильные руки в черных узорах, пока не замечаю, что Лешка, увидев мой интерес, светится, как диско-шар в клубе.
9. Глава 9
— Не надо, ты же замерзнешь, — сглатываю собравшуюся во рту слюну и смущенно опускаю глаза. Становится немного стыдно, что Лешка видел, как я его разглядываю, словно мужика полуголого не видела. Такого не видела. Никогда. Мощного, сильного, горячего. Даже дыхание перехватывает.
— Надевай. И вообще — я, может, перед тобой покрасоваться хотел. Увидишь мои мышцы и влюбишься, — демонстрирует мне бицепсы.
— Это вряд ли, — отвечаю и блаженно мурлычу себе под нос. Потому что меня окутывает аромат его духов. Что-то шипровое, немного резковатое. Но невероятно приятное и щекочущее рецепторы.
— Почему?
— Меня не мышцы, а интеллект в мужчинах возбуждает, — баррикады, которые я пытаюсь выстраивать между нами, получаются из тонкого картона. Сама же их и рушу. Почему я не могу его жестко послать? Общаясь с ним, я лишь продлеваю себе агонию. Знаю же, что потом будет тяжелее рвать. Пластырь надо отдирать резко, одним рывком.
— То есть моим мозгам ты сразу низкую оценку поставила?
— Прости, на академика не тянешь.
Мы идем совсем рядом, наши руки иногда соприкасаются. Кожа к коже. Это как удар электрошокером. Двести двадцать, не меньше. Я каждый раз вздрагиваю. Пытаюсь проанализировать свои мысли, поведение, реакции тела за последние несколько дней после встречи с Ермаковым и не могу найти логического объяснения.
С Тимуром все было по-другому. Очень медленно, со скрипом. Сначала было уважение к профессионалу и восхищение его достижениями в работе. Он долго и настойчиво добивался меня. Не ухаживал, а именно добивался. Пока окончательно не добил. Не цветами и прогулками, а своими изощренными методами.
— Да я вроде и не претендую. А вот ты опять из васаби в ледышку превратилась, — шибанутый гладит ладонью свой рельефный торс.
Мышцы меня не интересуют? Ага. Что же я глаз не могу оторвать?
— Обиделся? — совесть колет острой иголкой в сердце.
— Не имею такой привычки, — легко отвечает он.
С ним вообще очень легко и комфортно. Как будто сто лет знакомы. Не надо из себя изображать ничего. А еще он невероятно простой. Несмотря на миллионные счета. Манера одеваться, держать себя с людьми. Ни грамма заносчивости. Не надо догадываться, в каком он настроении и как себя вести. У Лешки все эмоции на лице написаны.