— Отец, я пытался его отговорить.
— Знаю, Леш. Об одном тебя прошу: присмотри за ним. Чтобы дров не наломал. Хотел я в старости спокойно пожить, да с такими сыновьями не придется.
— В чем мы на этот раз провинились? — на кухню заходит брат. В костюме и с телефоном в руке.
— Батя ругается на нас, что внуков никак не дождется.
— Леш, ну почему охрана ходит даже в такую жару в костюмах, а ты будто с пляжа сбежал? Что за вид? Шорты, футболка…
— Ты чего с утра не в духе? Садись лучше завтракать с нами.
— Некогда, поехали в офис.
— Командир… — быстро допив чай, недовольно встаю из-за стола. Прощаюсь с отцом и выхожу вслед за братом.
Ермак садится в машину. Я инструктирую остальных водителей. Теперь мы передвигаемся по городу только с сопровождением еще двух машин. Слишком многим брат успел в этом городе перейти дорогу. Проверяю оружие и устраиваюсь на водительское место.
— Информация на Вадима Терновского, — протягиваю брату папку. — Вся подноготная, начиная от любовниц, заканчивая партнерами по бизнесу. Список акционеров завода и всех, кто его крышует.
— Большую работу проделал. Спасибо, — благодарит, пролистав бумаги. — Финансисты мне сегодня обещали предоставить расклад по его налоговым махинациям. И начнем банкротить.
— Также там есть инфа про его женушку Викторию Терновскую и ее братца. Это все твои враги? Или еще будут? — смотрю на него в зеркало. Злой, напряженный. Не люблю, когда он такой.
— Перестань хохмить. Для меня это очень важно. Пока не увижу, как Вадим корчится от боли и подыхает в нищете, не успокоюсь.
— Ладно, не пыли. Понял я. А что с их дочерью делать?
— Не решил пока, — нервно дергает галстук и отворачивается к окну.
— Не жалко девчонку? — наблюдаю за его реакцией.
— Почему я должен ее жалеть? – говорит, стиснув зубы.
— Она же влюбилась в тебя, дурака, а ты трахнул ее и сбежал.
— Выбирай выражения. Я не знал, что она дочь врага. Да и о какой любви ты мне говоришь? Если она пошла в свою мамашу-шлюху, то в сердце у нее голый расчет, а не чувства.
— Ее замуж отдают, — специально провоцирую. Я же вижу, что брат сохнет по Эмилии, а признавать не хочет из-за своей дурацкой мести.
— За кого? — резко подается вперед.
— А ты чего так всполошился, лопоухий? — подкалываю его. — Тебе же все равно.
— Я же просил меня так не называть!