И это так странно притягательно, что я и выразить не могу. Покорно и обреченно затихаю в его руках, хотя он позволяет себе совсем уж немыслимое.
Он запускает свою ладонь в мой корсаж, стискивает грудь, мнет меж пальцев чувствительный сосок, так долго, так умело, что я не сдерживаю жалкого стона.
— Мне не нужны твои деньги, — грубо говорит он, встряхивая меня, словно куклу. — Я не знатен, я — никто в вашем кругу. Но я богат; и твое золото не играет для меня никакой роли. Мне оно не нужно. Мне нужна ты. Только ты. Ты — моя цель. Ты — мое вожделенное сокровище.
Он грубым рывком вытряхивает мою грудь из платья, обнажает ее. Я громко ахаю. Но это тоже не может его остановить. Даже сели б я ударила его по лицу, он просто заломил бы мне руки, подавляя мой маленький бунт.
Затем, чтобы выгнуть меня дугой и впиться голодными губами в острые чувствительные соски.
Он беззастенчиво ласкает меня, хватая губами чувствительную плоть, я вскрикиваю.
Но мои стоны лишь распаляют его. Он прикусывает кожу, оставляя свои метки, красноватые следы. Он урчит, как голодный зверь, его руки терзают и мнут мое платье.
— Но… но… моя семья не допустит… пустите же! Пустите!..
Мне кажется, что я расплавилась в этой напряженной огненной смеси боли, стыда и запретного наслаждения. Протестую, а сил вырваться нет.
— Мне плевать на твою семью, — выдыхает он грубо, через силу оторвавшись от моего тела. Я трепещу в его руках, и это трепет доставляет ему ни с чем несравнимое удовольствие. Он готов слушать его вечно, касаться руками, усмирять и снова рождать эту сладостную дрожь в моем теле. Чувствовать мою слабость, словно я — измученная, ослабевшая, загнанная лань. — Есть только мы с тобой. И больше никого.
— Что же делать… — шепчу я в лихорадочном полузабытьи.
Он так близко.
Я ловлю губами его горячее, сбивчивое дыхание. И вместе с ним пью страстное возбуждение.
Мужчину трясет от нетерпения.
Впервые за все время, что я его вижу, он выказывает свои истинные чувства — ему не терпится сделать меня своей!
И от этого сладкое ноет в животе, сердце замирает в груди. Дыхание перехватывает, я почти теряю сознание, но он вдыхает в меня жизнь, опаляя мои губы своим горячим выдохом.
— Бежать, — грубо говорит он. — Сейчас же.
— Нет! — вскрикиваю я, но он властно закрывает мой протестующий рот ладонью.