– Мда, – сказала она снова, чувствуя, что ее словарный запас
катастрофически резко уменьшился.
Хотя чего она ожидала. Ее ведь предупреждали.
Изнутри домик тоже не представлял ничего особенного. Он состоял
ровно из одной большой комнаты, которая, видимо, должна была
служить и спальней, и кухней, и столовой, и кабинетом. В правом
углу, подальше от единственного окна, стояла односпальная кровать.
У дальней стены справа был выложен большой камин, а слева стоял
неожиданно телевизор. Петунья даже потерла глаза, но факт был
фактом. Телевизор. А рядом с ним тумбочка с переносным фонарем. Оба
окна на дальней от двери стене были заколочены так плотно, что
сквозь доски внутрь не попадало ни лучика света.
А еще на всем лежал густой слой пыли.
Петунья аккуратно положила пальто на саквояж и переступила через
порог. Оставляя в пыли следы своих ботиночек, она обошла комнату
кругом, знакомясь и оценивая размеры предстоящей работы. В
полумраке споткнулась о какие-то выступающие штуки и чуть не упала.
Однако же, это оказался стол, поставленный почему-то на бок,
столешницей к стене, и табурет. Находка Петунью порадовала.
Наконец, слева от телевизора она обнаружила еще одну дверь, ведущую
в небольшое помещение, устроенное прямо за поленницей. Сбегав за
волшебным фонариком, Петунья сунула туда нос и нашла ведро, швабру,
веник с совком, большую бадью, предназначенную исполнять роль
ванны, и странное сооружение, похожее на трон, с круглой крышкой на
сиденье.
У нее, конечно, закрались подозрения, что именно это за трон, но
их следовало проверить. Задержав дыхание, она двумя пальцами
откинула крышку и узрела под ней белоснежную фаянсовую чашу. Ну да,
перед ней был унитаз. Похожий на те средневековые штуки, которые
были нарисованы в книжках про замки. Снизу обязательно должна быть
дверца, чтобы выносить горшок всякий раз, как сделаешь свои
дела.
Тут Петунье потребовалось срочно сделать вдох, и она его
сделала. Воздух был чуть затхлым, что немудрено при таком
количестве пыли, но никаких других запахов, присущих уборным, не
было.
– Все равно другого варианта нет, Тунья, – сказала Петунья самой
себе и перестала заниматься дуракавалянием.
Она быстро переоделась в штаны и футболку, прямо на улице,
стыдливо спрятавшись за открытой нараспашку дверью. Потом вернулась
в кладовку и вынесла оттуда и ведро, и швабру, и веник с совком. На
тряпки после некоторых раздумий было решено пустить рабочую юбку, и
Петунья с мстительной радостью порвала ее на куски, представляя
вместо нее начальника и ту курицу, что взяли на ее место.