– Мне и правда это пригодится! – Она прижала огниво к груди и
прошептала, как молитву: – Спасибо вам, мистер Кори! Спасибо!
Она поспешила к камину. От волнения ее руки дрожали и не
попадали кресалом по кремню. Через несколько напрасных попыток
Петунья заставила себя успокоиться, глубоко вдохнула и еще раз,
решающий, быстро и сильно ударила кресалом.
В этот раз получились не искры. От удара вспыхнуло настоящее
пламя. Чуть обжегшись, Петунья стряхнула огонек в камин, потом
испугалась, что и он погаснет, но тут же услышала слабый еще,
нарастающий с каждым мгновением жадный треск. Маленькое пламя
быстро прожрало себе путь сквозь ветви и пучки сухой травы, и
Петунья услышала тихое довольное гудение.
Она долго сидела на полу, завороженная пляской пламени в очаге,
и наслаждалась теплом, которое от него исходило. Даже голодный
желудок ненадолго притих, но потом все же напомнил о себе.
– Ой, – Петунья прижала руки к животу, когда внутри снова
требовательно заурчало.
Она неуклюже, потому что отсидела ноги, поднялась и, подхватив
котелок из кладовки, побежала за водой к пруду. Мысль, что вода в
пруду вряд ли подходит для еды, отбросила тут же. Вскипятит – и
вполне подойдет.
Еще вчера Петунья заметила в очаге камина торчащий крюк и
сегодня она подвесила на него котелок с водой. Взволнованная, она
нервно меряла шагами комнатку, ожидая, пока вода закипит. По десять
раз перебрала свои нехитрые запасы продуктов. Овсянки должно
хватить на неделю, муки – еще на столько же, если она решит сварить
мучной суп. К нему, правда, нужно хотя бы луковицу, но она
что-нибудь придумает. Есть еще сахар и соль, и вот их придется
экономить очень серьезно.
Вода закипела. Большую часть кипятка Петунья слила в пустую
кастрюлю – пусть остывает, будет что пить в течение дня, – а в
оставшийся, тщательно отмеряя драгоценные ингредиенты, засыпала
крупу и экономно посолила. Жаль, у нее не было ни молока, ни масла,
чтобы сдобрить кашу, но даже так пустая овсянка на воде, которую
Петунья жадно и без церемоний ела прямо из котелка, была
удивительно вкусной.
– Теперь можно и поработать, – сказала Петунья, с сожалением
отодвигая от себя пустой котелок. От голода она увлеклась и
подчистую подъела всю кашу, что сварила, едва удержавшись, чтобы
облизать стенки.
Теперь, когда она примерно представляла, как работает кладовка,
то просто подошла к ней и громко сказала: