Неожиданно один из рабочих поднял руку, и все, завороженные, уставились на нее. Наступила густая тишина, гудевшая в каждом ухе. Поднятая рука опустилась, соединилась со второй и заиграла пальцами по воздуху. Глухонемые следили за ней не моргая. Когда она замерла, несколько рабочих беззвучно ответили, после этого состоялось массовое поднятие рук, напоминавшее обычное голосование. Когда процедура подошла к концу, рабочий, за верстаком которого Мудренов устроился, подошел вплотную к профессору, взял в руки рубанок и на протянутых ладонях вручил его гостю. Остальные захлопали.
Маленького роста рабочий подошел к профессору с бухгалтерской книгой и аккуратно положил ее на верстак. Книга открылась на положенном месте, так как была заложена огрызком карандаша. Мудренов понял по названию, что это «Книга учета бессловесной рабочей силы артели “Вечная радость”». Он с радостью вписал свою фамилию в надлежащую графу. Затем написал адрес. Под социальным званием поставил: «Пролетарий из бывших профессоров философии».
4
Агатангел возвращался на Низкопоклонный с поднятыми к лицу ладонями. Сверяя глазами свой путь, он снова и снова возвращал затем свой взгляд на ладони, покрытые вздутыми водянками.
– Я – пролетарий! – восторженно вырвалось у профессора. – Я человек новой эры!
Заметив идущую навстречу женщину, он остановился и ей в лицо сказал: «Мы наш, мы новый мир по…»
Договорить Агатангел Ильич не успел. Пухленькая враждебно настроенная ручка вздернулась в воздух и шлепок пришелся профессору по губам. Он удивленно посмотрел на женщину, подумал о ней вслух нехорошо и пошел.
– Гусак революционный! – бросила она ему вслед.
Он не обратил внимания на отсталость мышления встречной незнакомки и продолжал мысленно улыбаться на ходу.
По дороге профессор зашел в лавку и, облокотившись на прилавок, стал разглядывать различные алкогольные бутылки.
– Что у вас хорошего выпить имеется? – наконец он обратился к лавочнику.
– Коньяк французский дореволюционной доставки…
– А вам случайно не известно, что пролетарий пьет?
Лавочник бросил на посетителя сочувствующий взгляд.
– Если сам, то водку, если с пролетаркой – сельтерскую.
– Тогда водки, будьте добры.
Взяв бутылку, он вышел на Низкопоклонный и подошел к дому № 8. Пробило 9 вечера. Где-то выла собака. В сторону воя прошли торопливо двое с винтовками. Агатангел постучал к дворнику.