– Это мой любимый… Вишневый. Вы забрали последний пакет! – отозвался хам.
– Вова, – взвизгнула дама, – почему ты стоишь? Он крадет продукты из нашей тележки!
– Тань, – потерял выдержку Вова, – мы пришли сюда купить торт и шампанское! Что вдруг случилось? Зачем нам сорок пакетов вишневого сока? Отдай ему…
– Нет! Я люблю вишневый сок! Я всегда любила только его! Я люблю его! – Присушенная выдернула сорок первый пакет из рук второго влюбленного в роковой вишневый.
– Вы не вправе забирать с полки все! Я тоже люблю его! – взбеленился второй.
– Я люблю больше! Он мой!!!
– Я люблю не меньше. Жлобиха!
– Не смейте оскорблять мою жену! – включился в ссору супруг покупательницы (он любил ее).
– Андрей, – быстро окликнула Катя работника в комбинезоне. – Мигом сметите все лепестки!
– Не нужно. – Василиса Премудрая вытянула губы в любовную трубочку.
Лепестки зашевелились. Медленно поплыли по полу, гонимые сквозняком.
Присушенная дама застыла, всматриваясь в происходящие внутри перемены.
– Ладно, – нетвердо сказала она. – Ты прав, милый. Возьмем упаковок десять. Нет, пять… три.
– Так я могу взять у вас пару пакетов? – чуть вежливее спросил второй покупатель.
– Спасибо, – поблагодарила Катя Премудрую. – В целом, эксперимент прошел удачно. Завтра нужно попробовать еще раз.
– Я спрашивала вас о ваших ведьмацких корнях, – сказала Василиса Андреевна.
– Ах, это… Вечером заскочу к тете Тате, – сняла тему Катя. – Это все?
– Выслушайте меня! – проникновенно попросила Василиса Премудрая. – Я не сомневаюсь, вы без труда отыщете в роду ведемскую кровь. У меня есть основанья так думать.
– Почему? – Катя наконец соизволила обратить на нее рассеянный взгляд.
– Вы невероятно красивы.
– Оставьте! – скривилась красавица.
– Конечно, красота – не аргумент для Суда. Но ваша родословная – на вашем лице. К слову, когда моя Ясная Пани захочет убрать морщинку на лбу, молю, не прибегайте к средствам слепых. Прочтите заговор…
– Вы забываетесь!!!
Катины сведенные брови стали похожи на крылья.
Ноздри раздулись. Черные самовластные глаза изничтожили ту, что осмелилась переступить границы Катиных частных владений.
В общественной жизни Катя, бывало, использовала свою красоту как валюту (что, впрочем, случалось не часто). В жизни частной – высокомерно презирала свою слишком красивую внешность (а бывало, и ненавидела ее).