– Слушайте, ну что вы все как дети Африки? Оголодали, что ли? – снова подала голос Михайловская. – Давайте лучше решим, что будем делать с этими предателями.
– Что обещали, то и сделаем, – не отрываясь от меню, пробубнила Патрушева. – Заловим эту малохольную и уроем. Не сегодня, так завтра.
Я сразу представил, как толстая выбивает дух из этой бледной немочи Третьяковой. И настроение еще больше испортилось.
– Да это гон, – бросил я.
– Почему? – сразу вскинулись девчонки.
– Да отвратно это – когда девки дерутся.
– Да ну, – протянул Ямпольский. – Меня, наоборот, это заводит. Особенно когда в белье, в грязи…
Но девчонки его ремарку пропустили мимо ушей. И сразу подрастеряли боевой дух.
– Ну а как тогда?
– Да никак. Пусть живет.
– Герман, ну так нельзя… Ее все равно надо наказать! Согласна, бить – это бред. Кое у кого просто на все один ответ, – Михайловская укоризненно покосилась на Патрушеву. Та аж чуть не поперхнулась от возмущения.
– Ты же сама сказала… – начала толстая.
– Не знаю, кто и что тебе сказал. Не о том речь, – оборвала ее Михайловская. – Третьякову надо наказать за предательство. Нельзя такое спускать. Она нас всех предала и подставила!
– Ну раз надо – накажем, – хмыкнул я. – Только по-другому.
17. 17. Герман
– А как? – сразу завелись наши девушки.
– Потом что-нибудь придумаем, – отмахнулся я. – Только без вот этих первобытных замашек.
Они слегка скисли, но примолкли.
Через неделю, максимум две эта история все равно забудется, и к несчастной Третьяковой потеряют интерес. Новости долго не живут. Ну, если, конечно, у этой истории не будет какого-нибудь волнующего продолжения.
Парадокс просто: когда Третьякова вылезла со своей правдой, я думал: «Ну, куда тебя, дуру, несет? Должен же быть у тебя хотя бы элементарный инстинкт самосохранения. Тебя ведь заклюют теперь». И в то же время вдруг почувствовал к ней… не знаю, что-то вроде уважения. Хотя нет, уважение – это слишком громко сказано, конечно. Но она меня заинтересовала, это точно.
– Да, ты прав, Герман, – многозначительно улыбнулась мне Ларина. – А то правда, что за дичь? Уроем, отлупим… как тупые малолетки.
– Да, да, – поддержала ее Агеева, – нас за такое потом самих уроют. Эта же идиотка сразу побежит стучать директрисе.
– Надо просто сделать ей что-то такое, на что жаловаться она не побежит, – заявила Михайловская. – Что-то очень позорное… чтобы самой стремно было об этом рассказывать.