— Ниетты чувствительны к
эмоциональному фону, мы в Палатах Науки их не выращиваем, это
прерогатива Белого сектора. В Храме Течений день и ночь идут
ритуалы для гармонизации среды. Лучше бы вам расспросить примариев
Луча Традиций, но вряд ли кто-то из них придёт, сколько рыбы ни
обещай: безводное считается нечистым местом, оно сбивает с учеников
благость.
Внутри испытательного ангара
располагалось пять бассейнов, обставленных железными шкафчиками и
насосами. Осьминог безошибочно направился к последнему слева, залез
по стенке, пощупал воду, стал голубоватым. Дотянулся до ближайшего
длинного чёрного моллюска, похожего на пиявку, провёл кончиком
щупальца со всех сторон. Вернувшись на пол, постановил:
— Не хватает минеральной подкормки.
Попробуйте мелко размолоть молодые устричные раковины, только
свежие, центральную часть. И я чувствую вибрацию, раньше её не
было.
— Мы ничего не включали, двигатели
уже год как остановлены, — удивился Иван Геннадьевич. —
Аккумуляторы доставляют с земли…
Гудение услышала и Мира: геликоптер?
Но над Биостанцией летать запрещено… что случилось? Тревога
холодными иголочками заходила в кончиках пальцев.
Раздались гортанные окрики, пальба,
кто-то взвизгнул и захрипел. Через ворота одна за другой
просачивались, пригибаясь вдвое, фигуры высотой под три метра — да
на них же экзоскелеты! Тонкие ноги, как у кузнечиков, шагали с
поразительной скоростью, и уже через несколько секунд учёные
оказались в кольце.
Самый широкий из вошедших светил
синим глазом, перед его лицом появился голографический экран — и на
нём было фото Миры! Искажённый динамиком голос нападавшего
прозвенел:
— Она.
Иван Геннадьевич сжался, стал ростом
ниже шкафчика. А заведующий соседней лабораторией начал:
— По какому праву вы…
Завлаба схватили за грудь и подняли
над землёй, словно надувную фигурку. Он полетел через весь ангар,
со страшным грохотом врезался в стену и сполз в бассейн.
Жив?! Нет?
Кругом кричали. Мира внезапно
оказалась в воздухе, талию с двух сторон сдавили железные пальцы.
Короткий вскрик замер на губах: зачем?! Куда её тащат?
Сзади раздавались громкие щелчки
осьминога:
— Поставьте Миру на место, мы
разговариваем!
Тот, кто её нёс, остановился,
скрежетнул:
— Не просто спрут, значит, — коварная
мразь? Рыцарь, прихвати.
Тьол запротестовал, когда его сгребли
и потащили. Мира больно билась животом, подпрыгивая на жёстком
плече похитителя. Она ничего не видела, кроме железного медальона,
который болтался на красной массивной шее: формой он напоминал
пикирующую птицу, вроде буревестника, на чёрной голове блестел
единственный хрусталик-глаз.