Осьминог приполз под утро,
одновременно с восхищением рассказывая про светящийся планктон и
поскрипывая клювом: на трёхпалых руках торчало множество красных
бугорков.
— Да ты паразитов нацеплял! —
ужаснулась Мира. — Срочно удалять!
Посадив Тьола на колени, она
вооружилась пинцетом и схватилась за один полип — тот плотно впился
в кожу, пришлось нажимать с силой.
— Вшшш!
Осьминог зашипел от боли, попытался
сбежать, но Мира держала крепко. Полип с хлопком отстал, оставив на
коже синюю ямку. Тонко вскрикнув, Тьол зачастил:
— Огромные пятнистые медузы,
потрясающий образец для декоративной селекции! А на дне посмотри,
что я нашёл.
Он протянул ажурную трубку, словно
связанную крючком из стеклянных нитей. Существо казалось невозможно
хрупким, но, когда Мира его нечаянно уронила, лишь отпружинило от
пола.
— Не бойся, не ломается, можешь со
всей силы сжать, — заметил Тьол. — Я с учениками возвожу вторую
линию куполов, чтобы не зависеть больше от корабля карнов. Ты не
представляешь себе, сколько мы перебрали животных и водорослей,
пытаясь добиться одновременно прочности и прозрачности. Подобную
губку в конце концов удалось получить, но её структура — жалкая
пародия на это совершенство. Если бы отвезти такую в Светлый! Ты
ведь когда-нибудь будешь там, сможешь передать?
— Меня же октопусы к себе больше не
пустят, — грустно сказала Мира. — А ты и строительством
занимался?
— Да, создавал внешнюю обсерваторию
для наблюдения за тунцами. В её круглой башне крыша прозрачная и
прочная, даже косатки не пробивают. Ещё один мой проект —
сверкающие мосты, свет проходит по тонким волоскам прозрачных губок
и рассыпается на косяки разноцветных огоньков. К нам из Нового
Шелеста приплывают, чтобы насладиться этим зрелищем, хотел бы я
тебе показать!
Мира смутилась и дёрнула полип чуть
сильнее, чем надо, — Тьол вырвался, отпрянул. И принялся ходить
туда-сюда, заложив руки за спину:
— За губками я оставил присматривать
Кеонера. Думал, вернусь, найду Пайну, ей поручу. Кеонер забывается,
может не покормить вовремя. Сдохнут у него амарантовые халцедонии с
гибридной памятью, точно пропадут! Если бы хоть на час я мог
вернуться…
Поймав осьминога снова, Мира взялась
за последний полип, который сидел особо глубоко. Тьол заскрежетал,
потемнел, его присоски со всей силы впились в предплечье — и она
сама заорала, стряхнула прочь пациента, тот убежал.