— Стой, кто идет? — горло обжег
холод.
Да и мой сменщик вряд ли решил меня
порадовать. Бывший офицер Рылеев, барон Никита Сергеевич,
разжалованный в рядовые по причине пьяных загулов и продажных
девок, предпочитал прятаться у печки до последнего, хотя сам ныл и
плакался, когда другие служащие поступали аналогичным способом.
За это его не любили и даже били, но
нытье и плач не прекращался, а только усиливался, когда к
требованьям нести службу как положено, добавлялись требования
вернуть денежный долг, набранный за картежным или биллиардным
столом.
Скрип повторился. Из темноты
вынырнула высокая, худощавая фигура.
— Стрелять буду.
— Огонь, — донесся до меня знакомый
голос.
— Пепел, — по привычки откликнулся я
и опустил семизарядку.
Лист второй.
— Ох не бережёте вы себя, Игорь
Васильевич. По морозу, как по московской набережной с дамой
прогуливаетесь. Или вам не зябко сегодня?
Появившийся возле ворот сержант
Императорской гвардии рассмеялся в свои большие и пушистые усы, а
потом вытянул из кармана серебристый портсигар, выщелкнул две
пахитоски и протянул одну мне. Я смял бумагу гармошкой и сунул её в
зубы. Щёлкнула зажигалка и горьковатый табачный дым ворвался в мои
легкие.
— Я, Олег Николаевич, почитай лет
двадцать в Таврики служу, — ответил он мне. — Можно сказать
сроднился с этими снегами и льдами. Это вам молодежи тепло подавай,
а настоящий мужик — он и в морозах живым будет.
Я слабо улыбнулся и снова затянулся
крепким табаком. Видимо и правду про сержанта говорили — не
покупает он себе курево, а сам выращивает. Хотя если покупать
привозные сигареты, то разориться можно — они дороже золота
выходить будут.
Ни одного сержантского жалованья не
хватит. Да и скудно платит императорская казна своим солдатам в
дальних гарнизонах. Странно, что хоть не забывает про них. Видимо,
удивляется только ежемесячно, что надо опять монету
отсчитывать.
Жаден казначей до чужих денег. Жаден,
но гнева императорского страшится больше.
— Да и на улице курить сподручней, —
добавил Игорь Васильевич. — Там сейчас шифрограмма по рации с
Большой Земли пришла, набьются все в каморку маленькую её разбирать
и так дышать будет невозможно, а с табачным дымом и вообще
тяжко.
Я встрепенулся. Новости с Большой
Земли — это всегда хорошо. Значит завтра опять на плацу будут
зачитывать, кто родился, кто крестился, кто оскандалился, какие
книги написали, и какая большая премьера прошла в
синематографе.