Я начал изучать их мир глубже. Читал их свитки, слушал их
мудрецов, наблюдал за их ритуалами. Они поклонялись богам —
существам, похожим на людей, но сильнее, бессмертным, живущим
где-то на горе Олимп. Я смеялся над их верованиями. Если боги
существуют, они не похожи на людей. Они похожи на меня — хищники,
питающиеся страхом и кровью.
Или на то существо в небе, с глазами-звёздами, от взгляда
которого я впервые познал страх.
***
Однажды ночью, вернувшись с охоты, я сел у окна, глядя на
звёзды. Кровь недавней жертвы — молодого рыбака, заночевавшего на
берегу, — всё ещё горела в моих венах, наполняя силой и ясностью
мысли.
Я думал о своём прошлом, о тысячелетиях охоты, о бесконечных
снегах и жгучих песках, через которые я прошёл. О том, как мир
менялся вокруг меня, а я оставался неизменным — хищником, вечно
голодным, вечно ищущим новую добычу.
Теперь я изменился внешне, но внутри остался прежним. Жажда не
исчезла, охота продолжалась. Я был и всегда буду охотником, высшим
существом среди них. Просто теперь моя маскировка стала
совершеннее. Теперь я мог ходить среди них, выбирать лучшую добычу,
наслаждаться их страхом на более... личном уровне.
Я поднял руку, рассматривая тонкие пальцы, лишённые когтей. Эта
рука убьёт столько же, сколько и прежняя, когтистая. Возможно, даже
больше — человеческий облик позволял подобраться ближе.
Снаружи донеслись шаги — лёгкие, мужские. Я замер,
прислушиваясь. По улице шёл парень — молодой, судя по походке, один
в такой поздний час. Неразумно. Опасно. Заманчиво.
***
Я скользнул к двери, бесшумно, как тень, и приоткрыл её, чтобы
рассмотреть прохожего. Молодой мужчина, не старше двадцати, с
длинными волосами, собранными в узел, и в лёгкой тунике. Он шёл
быстро, но не от страха — в его походке чувствовалась уверенность,
почти дерзость. Что-то в нём было... необычным. Его кровь пахла
иначе — не как у обычных людей. В ней ощущалась примесь чего-то
резкого, словно молния, смешанная с землёй после дождя. Я
нахмурился, принюхиваясь. Это был не просто человек.
Он остановился неподалёку от моего дома, у перекрёстка, и поднял
голову, будто прислушиваясь. Его глаза, тёмные, скользнули по
улице, задержавшись на моём окне. Я отступил в тень, но было поздно
— он заметил движение. Его губы изогнулись в лёгкой, почти
насмешливой улыбке.