– Это я. – Поклонился Самад.
Мужик в ватнике со свистом стеганул кнутом по их блестящей машине:
– Бар-раны! – ругался он, и самоходка, которая мирно тарахтела на обочине, вдруг понеслась на них, набирая скорость. Растеряв недавнее величие, лимузин попятился назад.
– Ну ты меня наколол! – рассмеялся шофёр, когда они поехали вниз с прежней респектабельностью. – Я думал, начальник какой-то этот Рубаев! А зачем вверх-то пёрли?
– Да я всё думал, где выход.
– Сразу бы и сказал. Там дорога в тропу переходит, потом скала отвесная почти до дна ущелья. Я точно знаю, там дороги нет, – объяснил шофёр.
Когда снова показались пушистые ёлки, Самад сказал:
– Тормозни, я выйду. А ты, если хочешь, нарви директору шишек и передай от меня.
Он вернулся домой вечером и тихо открыл дверь. Шумели гости. Брат разговаривал с кем-то по-немецки. Самад прошёл в комнату и только сел на диван, как вошла мать:
– Где ты шлялся? – Она разглядывала себя в зеркало. – Вставай, выйди к гостям.
– Я устал.
– Устал! На работе ты не был. Дома палец о палец не ударил. Ждём тебя целый вечер…
Самад надел наушники. Ровный ритм ударных и истерическое соло Джими Хендрикса заставили его улыбнуться. Мать увидела это в зеркале:
– Ты не забыл случайно, – раздражённо заговорила она, – твой брат едет в Германию, читать курс лекций там в университете. Иди, поддержи его. В гостиной премьер-министр с семьёй…
Самад увеличил громкость и, закрыв глаза, затрясся под это сумасшедшее соло. Мать подошла, сдёрнула с него наушники и швырнула на пол. Самад перестал улыбаться, включил акустическую систему, и музыка заполнила весь дом. Вошёл отец, что-то спросил, но его совсем не было слышно, и он выдернул штепсель из розетки.
– Сын, – спросил он спокойно, – что случилось?
– Ничего, – ответил Самад.
– Ты выйдешь к гостям?
– Да, папа.
– Какой-то грязный весь! – Мать достала Самаду другую одежду. – Переоденься.
В зале, где за столом расположились гости, беззвучно работал телевизор. Самад раскланялся всем и сел рядом с братом, который оживлённо говорил с двумя немцами о прогрессиях и пределах.
– Слышал, слышал о твоих успехах на производстве! – обратился к Самаду сидящий напротив премьер и положил ладонь на плечо дочери. – Гаухар тоже заканчивает консерваторию, станет известной скрипачкой. Мы оба рады за тебя.