— А можно мне пять?
— Пока можно.
Он не улыбался. Он не делал шоу. Он просто был
поставщиком того, чего нет.
Через два дня у него уже были постоянные покупатели. Кому-то он
продавал сам, кому-то — через Макса. Друг детства с радостью
согласился «помогать» в обмен на пару жвачек и долю. Он был
витриной. Август — складом, логистом, стратегом.
Через две недели наклейки продавались в коридорах школы на двух
этажах. Макс с ещё одним одноклассником — «курьеры». Август дал им
чёткую инструкцию: не продавать в классах, не шуметь, не светиться.
Работать на перемене, всегда говорить «осталось немного», и
никогда не называть источник.
Он создавал иллюзию дефицита. И она
работала.
Потом пошли ручки. Затем — значки. Потом — блокноты с блестящими
обложками. Он нашёл место, где их брали оптом. Брал упаковку —
продавал поштучно. Разница — трёхкратная. Все довольны. Учителя не
вмешивались. А те, кто замечал — делали вид, что не замечают.
Кто-то из них сам покупал, «для племянницы».
К концу месяца он заработал сумму, которую взрослый в его районе
получал за три недели. Он не потратил ни копейки. Всё шло в тетрадь
— в графу «оборот».
Он не чувствовал эйфории. Только спокойное, глубокое
удовлетворение. Всё, что он просчитал, сработало. Он протестировал
себя. И понял: он может управлять не только собой, но и
другими.
Он не просто зарабатывал — он строил первую модель влияния.
Вечером он записал в дневник:
«Если можешь убедить людей захотеть — ты контролируешь
рынок.
Если можешь передать им это желание через других — ты создаёшь
структуру.
Если можешь оставаться в тени — ты защищён.
Наклейки — это не бизнес. Это схема.
Теперь надо проверить, выдержит ли она масштаб.»
Он отложил ручку и долго сидел, глядя в окно. На улице шёл
дождь, и лужи отражали огни редких машин.
Всё, что у него было — несколько упаковок товара, школьный двор и
память о будущем.
И этого хватило, чтобы начать.
Утром двор был ещё пуст. Ветки старых деревьев едва шелестели в
ветре, который пах то ли весенним влажным железом, то ли тем серым
асфальтом, который только-только начал подсыхать под первыми
устойчивыми лучами солнца. Август стоял у стены подъезда, где
краска отваливалась большими кусками, и смотрел, как во дворе
появляется Макс.
Тот, как обычно, пришёл с рюкзаком, набитым не тетрадями, а
коробками с наклейками и ручками. Волновался. Он шёл чуть быстрее,
чем нужно, задирал плечи, будто пытался спрятать тревогу в
воротнике куртки.