ты часть».
Никто не ушёл.
Вечером он вернулся домой, снял куртку, сел у стола, не включая
свет. За окном горел одинокий фонарь, и от него по полу тянулась
тусклая жёлтая полоса.
Он сидел в этой полосе — и думал.
"Это работает. Они слушают. Уважают. Поддерживают.
Но я должен помнить главное: я не друг. Я не их брат.
Я — архитектор. Если начну путать роли — всё рухнет.
Сейчас я строю систему. Потом она будет строить меня."
Он открыл тетрадь. Начал писать:
Позиции. Роли. Маршруты. Сигналы. Риски.
Команда — это не семья. Это — инструмент.
Но у каждого инструмента — должен быть смысл.
Я должен знать, зачем они идут за мной.
И тогда — они пойдут дальше, чем я рассчитывал."
Район за старым радиорынком жил своей жизнью. Здесь стены домов
были темнее, асфальт — более изрезанным, балконы — покрыты ржавыми
решётками, словно каждый дом был старым кораблём, который давно не
выходил в плавание. Люди тут не улыбались незнакомым. Они смотрели
пристально. Не грубо — просто с укоренившимся подозрением.
Август пришёл сюда не случайно. Он заранее выбрал место встречи,
хотя сам её не назначал. Всё шло через цепочку, которая началась с
одной простой фразы Макса:
— Слушай, у меня дядька по маминой линии торгует в мастерской на
“Комбайновой”. Вроде как тоже чем-то занимается... Он говорил, что
ищет «маленьких помощников с головой».
Август мгновенно оживился. Такие разговоры он не пропускал. Он
понимал, что на уровне рынка взрослые тоже ищут свои схемы. Просто
у них — другие инструменты. Но логика одна и та же:
движение товара, минимизация шума, постоянство
каналов. Он много раз размышлял, что когда-нибудь всё
равно столкнётся с кем-то из этих «рыночных». Лучше — по
собственной инициативе, а не случайно.
— Сведи нас. Только без подробностей. Просто скажи, что есть
один парень — тихий, соображает, умеет не болтать.
— А что я скажу, если он спросит, чем ты занимаешься?
— Ничего не говори. Он сам спросит. Я ему покажу.
Мастерская находилась в подвале кирпичной пятиэтажки. Ступени
вниз были сбиты неаккуратно, лампа под потолком мигала.
Металлическая дверь, ржавчина по краям. Таблички не было. Только
выцвевший зелёный звонок.
Август нажал.
Один раз.
Ждал.
Никакой спешки.
Открыла женщина лет сорока, в плотном свитере и сигаретой в
уголке рта.
— Ты кто?
— Макс меня прислал. К Вадиму.